Двести тысяч - [6]

- Что я говорил, - Никита, схватил в руки принесенные Левой инструменты и устремился со своим помощником к месту аварии, - это же не работники, а настоящие оболтусы и охламоны. Стричь траву и, при этом, задеть трубу. Разве солидная фирма может такое допустить? Где ее честь? Как они могут завоевывать клиентов? Совершено ясно, что она, эта фирма, безнадежно обречена на погибель!

Решительность, с которой действовал Никита, была столь стремительна, что начисто заворожила стоящих в стороне женщин. С растерянным видом они наблюдали за происходящим, не зная, как им поступить в создавшейся ситуации.

А водный фонтан продолжал свое разрушающее действие.

Лева плелся за Никитой и приговаривал, с невероятным усилием сдерживая подступивший к горлу ком российского отборного мата, залежавшийся у него без применения еще с военных лет.

- Никита, не валяй дурака! Я прошу тебя. У них все по другому. Не зная, броду не лезь в воду...

- Не зря большевики называли вас гнилой интеллигенцией. Как какие трудности, так в кусты. На, держи ключ, а я полезу под стеллаж. Наверняка, там общий кран. Перекроим - и все дела.

Пока Никита тщетно возился в поисках спасительного крана, Дорси сумела преодолеть состояние временного паралича. Твердым шагом направилась она к дому.

- Nike, listen to my, please. This is wrong way. Let You following me.

- Она просит, чтобы ты последовал за ней, - с облегчением в голосе перевел Лева.

- Что там еще за новости, - проворчал недовольный, с потным лицом Никита.

Дорси повела неудачливых мужчин от дома по зеленой поляне и, не доходя двух шагов до тротуара, показала на одно совершенно неприметное место травяного покрова.

- Here is what You sick.[14]

В это время к дому подкатил трак, и оттуда вышло двое смуглых мужчин, пояса которых были обвешаны набором многочисленных инструментов. Пока велись поиски главного крана, хозяйка вызвала их по телефону.

То, что увидели в следующую минуту Никита с Левой, их крайне удивило. В месте, только что указанном Дорси, мастера чуть разгребли землю с травой, открыли небольшую крышку и в глубине небольшой цилиндрической ниши перекрыли кран.

- Хотя это и Америка, - с кислым видом и потухшим взглядом произнес все еще не сдавшийся Никита, - но допустить такое?! Они же ни уха ни рыла не соображают в технике! Надо же, кран в земле. Влага, все ржавеет.

- Не учи плавать щуку, щука знает свою науку. - говорил Лева, кивая головой, - А вот подумай, - короче магистрали и экономия металла, а еще и энергии.

На прощанье их провожали Дорси и Пет, благодарили их за прекрасную работу, проведенную ими в саду и в гараже, передавали привет их женам.

Когда же Никита совместно с Левой поднимали электрокосилку, чтобы уложить ее в багажник, Дорси совершенно спокойно подошла к ним сзади и каждому вложила в карман по конверту.

Зимой в этом южном городе трава остается зеленой, но растет она очень медленно. Заказов на работу почти не было и заботливый сын, Сережа, переживая за отца, неоднократно, несмотря на свою крайнюю занятость, по выходным дням выезжал с ним за город, то на рыбалку к морю, то к водоему, где водятся раки. Сын в не меньшей степени уделял внимание и матери, заставив ее под давлением привести в порядок свои зубы у одного из самых престижных и дорогих дантистов города. Как - то он урвал даже пару часов на то, чтобы помочь другу своего отца, Леве, установить на своем компьютере русский шрифт.

В один прекрасный день, с погодой напоминающей русское "бабье лето", Никита предложил своему другу присоединится к ним и поехать на пляж, к Мексиканскому заливу. Лева согласился и предложил воспользоваться его машиной. Ему давно хотелось проверить ее на большие скорости и расстояния. Вместе с ними поехала и Мария. В пределах городского столпотворения машину вел Сережа. Как только выехали на загородный фривей[15], он остановил машину у обочины, и неожиданно предложил Леве руль.

- Покажи-ка, Лева, класс. Пусть отец порадуется на своего бывшего ученика.

Лева замер от удивления. Сергей доверяет ему свою жизнь и жизнь своих родителей, а он всего лишь несколько месяцев, как водит машину, и то по тихим улицам. А тут тебе скоростной фривей. На него спокойно смотрели три пары глаз, и он не мог сказать нет. Он только успел в этих взглядах уловить что то странное и необычное.

Сначала ехали почти молча. Потом начали вспоминать, как Никита учил Леву вождению.

- Я, - говорит Никита без особого желания, с несвойственной ему вялостью, - звоню ему и говорю: Слушай, друг, ты что же это уже третий день не звонишь и не тренируешься. Ездить нужно каждый божий день, если хочешь научиться. А он мне...

- А я ему, - перебил его Лева, решив, что за рулем лучше не молчать, но быть при этом особо осторожным - " Никитушка, - говорю, - дорогой, ну пожалей товарища своего. Дождь идет, и в боку что то болит.." А он, как рявкнет в трубку: "Что-о-о? Через пятнадцать минут я у тебя и чтобы был в полной форме. Ездить надо при любой погоде, понял? Ишь, ты, "дождик", какой то там еще "бок", понимаешь?!" И примчался. Я же просто боялся лишний раз сесть за руль. Поэтому - манкировал. А помнишь, Никитка, как ты издевался надо мной? Сидишь рядом и командуешь: направо, налево, прямо. Заведешь в какой то невообразимый лабиринт и потом: "А теперь выезжай на свою улицу". А я ни черта не запоминаю и умоляю тебя, помоги, я ведь с рулем еле справляюсь. Где уж мне помнить улицы. А ты - беспощадно: "Так вот, профессор. Это тебе не научный лабиринт, который можно и не распутать, но сказать, что сделал науку. Не выпутаешься сам, так и будешь вечно блуждать здесь". На этот раз я здорово озверел и со злости на тебя и на твою сатрапскую манеру таки выехал куда надо было.