Двери в черную радугу - [3]

Он подошел к зеркалу на двери. Глаза поблекли, лицо осунулось. От левой щеки до носа тянулся шрам. Сергей невольно коснулся его. Какой же урод, подумал он. Волосы свисали сосульками до плеч, борода непокорно топорщилась во все стороны, была неприятно к ней прикасаться. Тропов походил на старика. Он оттянул большим и указательным пальцами нижнюю губу. Зубы были желтыми, с коричневым налетом. Десна кровоточили, хотя он ничего не ел.

Сергей нахмурился и плюхнулся на диван.

Ярость спадала. Солнце, между тем, клонилось к закату. Свет, лившийся из окна, становился холоднее и… равнодушнее, как показалось Тропову. Он внимательно прислушивался к себе, боясь наступления волны злости. Сергей начал дышать медленно и глубоко.

Теперь, когда бешенство перестало висеть шторами перед глазами, он словно заново увидел мир. В поселок опасно заходить. Не проверены дома, участки, гаражи, пристройки охранников. Ко всем напастям еще добавился не стреляющий револьвер. Тропов решил, что завтра обойдет хотя бы три особняка, убедится в их безопасности и тогда можно переселиться. Осторожность позволила ему выжить и нельзя ей пренебрегать. Даже если осточертело спать в палатке. Даже если отвалятся последние зубы, — Сергей жаждал жить.

Побег из города, кража машины, убийство полицейского, ночевки в лесу — лишь конец тяжелой суеты.

Тропов стиснул ручку дивана — до боли, до хруста суставов.

Пора в лагерь.

Пятый

Дверь бешено затряслась.

Дохляк кинулся к куче мусора, чтобы найти нож, но ничего не получалось. Он кожей ощущал шершавый вязаный свитер, холодные и гладкие бутылки, мягкую бумагу с мельчайшими частичками пыли, колючие засушенные розы, склизкие, но приятные на ощупь кусочки тухлого мяса.

Ощущал кожей.

Кожей, что умерла давным-давно. Кожей, что покрылась трупными пятнами и разлагалась с каждым днем все сильнее и сильнее.

Свет от свечи стал ярче. Дохляк попытался закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хлип. Он давно разучился говорить, но не жалел об этом. Зато мог думать.

Мог.

Дохляк закопался в тряпье глубже. Нож. Он должен был найти его.

За спиной громыхнуло. Мертвяк ощутил, как кто-то вцепился в спину и вытаскивал его из кладовки. Вытаскивали из его дома. Он обернулся. Один из «архаровцев» вырвал дверь и смог схватить его за футболку.

Наверное, когда-то «архаровец» был человеком или таким же живым мертвецом, как он, Дохляк. Лицо монстра было обезображено шрамами, веки сшиты грубыми нитками, вместо рта — хоботок нелепого насекомого. И одежда… Она была чиста, она смердела трупами и абрикосовыми духами.

Не было времени, чтобы найти нож. Не было времени, чтобы уклониться от «архаровца». Оставалось рвать кожу монстрам, чтобы сохранить свою. Свою мертвую кожу. Дохляк широко улыбнулся — кожа лопнула и выступила кровь. Он почувствовал, как стекали холодные капли по подбородку.

Дохляк схватил стеклянную бутылку с кучи мусора и ударил о голову «архаровца». Он осел на пол, но руки сильнее сжали футболку мертвяка.

Они упали, они дрались. Дохляк — за жизнь, «архаровец» — да какая была разница?

На них упала тень: это был еще один «архаровец». Дохляк вскочил и начал ногами бить лежащего монстра. Удары громко отдавались в кладовке.

«А может, стоит сдаться? — шепнул ему внутренний голос. — Ты и так очень долго борешься за жизнь. Разве стоит она того? Все равно ни дочь, ни жену не вернуть».

Нет. Если он и сдохнет, то только от разложения. Ему случалось попадать и в более плохие и опасные ситуации.

Дохляк нырнул в кучу.

Нож. Должен найти его.

«Архаровец» вцепился в его ногу, и Дохляк сильно, как только мог, лягнул монстра босой ногой, целясь в кровавые шрамы на голове, но тварь не расцепила руки.

Дохляк нащупал нож. Его кухонный, остро заточенный, но ничем не примечательный нож.

Теперь у него была прекрасная возможность вынырнуть из мусора, перерезать горло лежащей твари, а потом накинуться на другую.

«Ну, а если «архаровцев» нельзя убить?» — подленько шепнул внутренний голос, но Дохляк отказался ему верить. У него все получится, надо лишь сосредоточиться и напасть.

Он кинулся на стоящего в проходе монстра. Ему не было страшно. Разве что самую малость. Чуть-чуть. Дохляк ударил ножом по горлу монстра. Тот попытался отойти, но мертвяк держал его за плащ. «Архаровец» захрипел. Дохляк ударил снова. Что-то хрустнуло.

Мертвяк выбежал из кладовки.

Резкий холодный ветер ударил ему в лицо. Как бы говорил, чтобы он остановился и передохнул.

Дохляк осторожно выглянул в коридор. Но никого не увидел. Но не стало легче. Мало того: он понял, что ему конец.

Он в западне.

Наверняка твари поджидали его на лестничной площадке.

Дохляк сел на пол.

Из улицы донеслась песня «Темная ночь». Голос певца то усиливался, то ослабевал. Нельзя было сказать точно, как далеко «архаровцы» оставили свой граммофон.

— Темная ночь…

Может быть, стоило выпрыгнуть из окна? Но ведь пятый этаж.

— Только пули летят по степи…

Дохляк заметил, что кожа на правой ладони порвалась до самой кости. Из раны стекала, как варенье, кровь. Он подумал: как забавно. Если удастся выжить, то ему нужно было найти иголку с нитками и зашить руку.