Двери открываются - [29]

– Алина, я не хочу ни о чём думать. Я устал. Дай мне поспать.

Владимир Иванович молча прошёл к себе в комнату, бросил на стол игрушки, засунул поглубже, а шкаф пакет с бутылками водки и стал переодеваться, понемногу собираясь с мыслями. Да, конечно, он не имел права рисковать жизнями своих близких, тем более после того, что рассказал ему Малинин. Он прекрасно понимал, что если у него ничего не получится, то их всех, даже маленьких детей, сотрут с лица земли, как будто этой уютной семьи профессора Рогова никогда и не существовало. А если получится? Ведь тогда, в первый раз. всё вышло, а сейчас у него уже больше опыта, есть своя команда, есть целый жёсткий диск с их записями и планами… Диск! Его надо срочно спрятать! Вдруг они прямо сейчас придут сюда, в их квартиру, с обыском? Куда они полезут в первую очередь? Конечно, в компьютер! Владимир Иванович стал судорожно рыться в своей сумке, перебирая всё, что у него там было: ключи, сигареты, пара конфет в липких упаковках, тетради и скомканные рефераты студентов, которые он уже никогда не проверит, надкусанное яблоко, борькин рисунок…. Неужели её нет? Вдруг на самом дне этого свинарника его пальцы нащупали маленький предмет прямоугольной формы. Профессор вытащил карту памяти, сдул с неё соринки и кусочки табака и вставил её в компьютер. «Работай, работай, ну пожалуйста…», – молился про себя профессор.

Карта, наконец, заработала, и Владимир Иванович аккуратно собрал все материалы, которые он хранил последние 12 лет, и запустил копирование. За дверью послышалось тихое шуршание и сонное детское сопение. «Деда, а где ты был?». Это Борька проснулся и первым делом пошёл проверять, вернулся ли дед.

«Сейчас, Борис, сейчас. Я тут… Мне надо…». Внук затих, и Владимир Иванович решил, что он ушёл. «Деда, а чего мама так злилась?» – Боря продолжал стоять по ту сторону двери и даже не думал оставлять профессора в покое, пока не разберётся в сложившейся ситуации. Пришлось впустить его, тем более что копирование уже завершилось. Борис, одетый в одни рваные трусы с якорем на попе, по-хозяйски прошагал в комнату деда и уселся на продавленную кровать, всё ещё сонный и взъерошенный.

– Мама вчера сказала, что ты старый дебил, – тут же наябедничал он.

– Ну это она, наверное, не про меня говорила, – опешил Владимир Иванович.

– А про кого?

– Про какого-то другого деда…

– Деда Мороза что ли, – не понял Борис и тут же уточнил, – А дебил это кто?

– Ну это не очень умный человек, – обескураженно пояснил дед.

– А ты правда не очень умный? Мама сказала, что ты нас всех убъёшь. А у тебя что, ружьё есть? Дашь посмотреть?

– Нет, ружья у меня нет (пока что), и убивать я никого не буду (хотя, это как пойдёт).

– Даже злых?

– Даже злых (наверное). Ой, Борь, я же тебе подарок купил, – вдруг спохватился профессор.

Он взял со стола одного из игрушечных слоников и радостно протянул его Борису.

– Деда! – обрадовался мальчик, – Слон! Настоящий живой слон!

– Нет, он не живой, конечно, но, смотри, тут есть такая кнопочка… на неё нажимаешь, и слоник…

Но слоник молчал. То ли сели батарейки, то ли этот экземпляр изначально не был предназначен для песен и шевеления ушами.

– А давай мы вытащим её оттуда и посмотрим, в чём дело! Деда, ну пожалуйста, может, я починю!

– Так как же ты её вытащишь, она же в голове зашита.

– А мы слону голову оторвём! – Боря окончательно проснулся и засмеялся на всю квартиру уже знакомым и таким любимым смехом.

– Тут вот ещё второй есть, для Настеньки, – неуверенно пробормотал дед, – Давай его попробуем?

Настенькин слон, как назло, работал. Он спел свою песню, потряс ушами и замолк, дожидаясь следующего нажатия на кнопку. Боря в задумчивости смотрел на обе игрушки. Можно было, конечно, забрать себе хорошего, а Насте отдать бракованного, потому что нечего постоянно плакать и жаловаться маме. Но, с другой стороны, это лишало его возможности тайком от деда залезть в голову слона и достать неработающий механизм. Вдруг там просто поселился какой-нибудь вредный жучок, который грызёт провода? Боря просто придавит его, и слоник опять сможет петь свою весёлую песенку. В конце концов, он принял решение.

– Пусть поющий будет у Насти, только я сам отдам ей, ладно?

– Конечно, Борь, отдай. А я пока поработаю. Ты в сад-то идёшь?

– Не, у меня сопли опять…

Боря подтянул вечно сползающие трусы, сгрёб со стола обе игрушки и проследовал в свою комнату, из которой уже доносился утренний плач его сестры.

Владимир Иванович открыл одну из бутылок водки. Первым делом надо было уничтожить все следы его деятельности, оставшиеся на компьютере. Профессор убедился, что вся необходимая информация находится теперь на карте, и начал аккуратно вычищать память устройства. Потом он запустил форматирование жёсткого диска и налил себе первый стакан. Взяв клочок какого-то реферата, он начал писать детальный план действий на ближайшее время. Нужно было продумать всё до мелочей, тщательно подобрать людей, готовых опять встать на защиту Государства. Но, в первую очередь, нужно было найти всех тех, кто реально стоял за Правдиным, отделив их от нарисованных компьютерных изображений. «Владимир Иванович. Внимательно посмотрите на рот. У моделей движения губ неестественны, как будто лицо разрезается на две части. Речь – это сложный процесс, в который вовлечены разные группы мышц. Технологии пока не готовы полностью воспроизвести эти движения, сделать их правдоподобными, как если бы говорил реальный человек. Обратите внимание, модели редко появляются на экране крупным планом, а если и появляются, то либо молчат, либо на уровне их рта будет какая-то помеха, вроде микрофона, либо будет показана только верхняя часть лица. Улыбка их тоже будет неестественной. Вот вам ключ, профессор» – это были последние слова Малинина во время разговора, который для них обоих тоже стал последним. В следующий раз президент выступал по телевизору в защитной маске, сославшись на недавно обнаруженную у него некую заразную болезнь. Его глаза, посаженные поверх маски, не выражали ничего, кроме холодной и безжалостной отрешенности.