Двери его лица, фонари его губ - [9]

— Четыреста восемьдесят и двадцать!

— "Красное"!

Раздался хлопок, словно вылетела пробка из бутылки шампанского, и линь описал дугу у меня над головой,

— Четыреста восемьдесят и двадцать! — повторил динамик. Это был голос Мальверна, прерываемый помехами. — Живец — товсь!

Я поправил маску и спустился за борт по штормтрапу.

Внизу — зеленая бездна. Быстрее! Сейчас я исполняю роль живца.

Я увидел канаты и стал погружаться вдоль них.

Зеленый цвет сменился темно-зеленым, затем черным. Никогда еще мне не приходилось погружаться так глубоко. И очень не хотелось включать фонарь!

Но пришлось.

Плохо! Мне надо было спуститься глубже. Я сжал зубы и постарался взять себя в руки.

Наконец канат размотался.

Я схватил его, снял с пояса сквитлер — надувную приманку — и, стараясь действовать как можно быстрее, подсоединил контакты, из-за которых, собственно, сквиглер нельзя выстреливать вместе с канатом. Оказавшись на крючке, Икки может разорвать канаты, но к тому времени это не будет иметь значения.

Разъем защелкнулся. Я вытащил из сквиглера заглушки и стал смотреть, как он растет. Во время этой операции, занявшей примерно полторы минуты, меня уволокло еще глубже. Я оказался близко — слишком близко — от Икки, к которому никогда не стремился попасть на завтрак.

Если раньше мне было страшно включать фонарь, то теперь я боялся его выключить. Я запаниковал, вцепился в канат обеими руками. Приманка засветилась розовым, начала извиваться, став вдвое больше меня, и несомненно вдвое притягательнее для пожирателей розовых приманок. Я убеждал себя в этом, пока не поверил, а потом выключил фонарь и стал подниматься.

Все обошлось. Я сумел добраться до зеленой воды и впорхнул в родное гнездо.

Едва оказавшись на борту, я повесил маску на грудь, прикрыл глаза ладонью и окинул взглядом неспокойную поверхность моря. Мой первый вопрос, конечно, был:

— Где он?

— Нет его, — ответил кто-то из команды. — Как только ты спустился, он исчез. Наверное, ушел вглубь.

Приманка наслаждалась купанием на глубине. Я свое дело сделал и побрел на камбуз, приготовить кофе с ромом.

Отнеся в центральный пузырь две полные чашки, я спросил:

— Все тихо?

Майк кивнул. Его руки тряслись, а мои, когда я ставил чашки, были тверды, как у хирурга.

Он подскочил на стуле, когда я тряхнул плечами и сбросил акваланг.

— С ума сошел? Не брызгай на панель! Сожжешь дорогие контакты!

Я вытерся полотенцем, потом сел и спокойно зевнул. Плечо ничуть не болело. Маленькая коробочка динамика захотела что-то сказать. Майк щелкнул выключателем.

— Мистер Дэбис, Карл с вами?

— Да, мэм.

— Я хочу с ним поговорить.

Майк отодвинулся.

— Слушаю, — сказал я.

— У тебя все в порядке?

— Да. А что могло случиться?

— Ты долго был за бортом. Я… я поступила глупо.

— Все хорошо, — сказал я. — Я просто счастлив. Я выполнял свои обязанности в соответствии с договором.

— В следующий раз я буду осторожней, — пообещала она. — Кажется, я слишком поторопилась. Прости.

Вдруг связь прервалась, и полмешка заготовленных реплик осталось при мне.

Я выкрал из-за уха Майка сигарету и прикурил ее от другой, лежащей в пепельнице.

— Карл, она — неплохой человек, — сказал он, отвернувшись и рассматривая пульт управления.

— Да, — сказал я, — в отличие от меня.

— Я имею в виду, что она очень симпатичная крошка. Своевольная, конечно. Но чем она тебе насолила?

— В последний раз? — спросил я.

Он посмотрел на меня, потом на чашку.

— Я знаю, это не мое дело… — начал он.

— Что тебе, сливки, сахар?

* * *

Икки в тот день не вернулся. Мы поймали по радио диксиленд с Линии Жизни и предоставили музыке сотрясать воздух над палубой, в то время как Джин ужинала в слайдере. Позже она велела перенести туда свою койку. Я насвистывал в такт "Глубоководному блюзу" и ждал, когда она выйдет в обругает нас. Но она не вышла, и я решил, что она спит.

Потом я подбил Майка сыграть со мной в шахматы, и мы просидели за доской до рассвета. Беседа ограничивалась словами «шах», "мат" и "черт возьми!". Будучи плохим игроком, Майк не тратил времени на посторонние разговоры, что вполне меня устраивало. Съев на завтрак бифштекс с жареным картофелем, я пошел спать.

В десять часов кто-то меня разбудил. Я приподнялся на локте, не открывая глаз.

— В чем дело?

— Прощу прощения, — сказал юнга — Мисс Лухарич хочет, чтобы вы разобрали сквиглер. Иначе мы не сможем идти дальше.

Я протер один глаз.

— Можно втащить его на борт. Тогда любой сумеет его разобрать.

— Он на борту, сэр. Но она сказала, что разбирать его должны вы. Это ваша обязанность по контракту.

Очень любезно с ее стороны. Она вовремя вспомнила, что я могу быть чем-нибудь полезен.

— И еще. Она велела передать, чтобы вы поменяли плавки, причесались и побрились. Мистер Андерсон хочет снимать фильм.

— Ладно. Беги, скажи ей, я приду… Да спроси, нет ли у нее лака для ногтей на ногах, а если есть, нельзя ли им попользоваться.

Опущу подробности. Сборы заняли три минуты. Я сделал все, как следует, даже извинился, когда поскользнулся и мокрый сквиглер вошел в соприкосновение с белым тропическим костюмом Андерсона. Андерсон улыбался, отряхиваясь. Джин тоже улыбалась, но даже "Косметический набор Лухарич" не мог полностью скрыть круги у нее под глазами. И я улыбался, махая рукой нашим поклонникам из страны видео… Знайте, мисс Вселенная, вы тоже можете быть похожи на охотников за монстрами. Пользуйтесь кремом Лухарич!