Дверь в мансарду - [14]

— Боже правый, конечно нет! — воскликнул доктор Макклур и даже подскочил в кресле. — Где вы, черт возьми, слышали эту чушь? Наследственная болезнь!

Эллери растерялся:

— А что, разве нет?

— Да бросьте вы, Квин, — раздраженно проговорил доктор Макклур. — Мы отвергли наследственную теорию происхождения рака еще двадцать лет назад. Тогда я был довольно молод, тщеславен и полон иллюзий. Многие ученые работают с гормонами — тут действительно есть основная гидрокарбоновая связь. И я подозреваю, что в конце концов мы придем к одинаковому выводу…

К ним приблизился стюард:

— Доктор Макклур? Вас вызывают по телефону из Нью-Йорка, сэр.

Доктор Макклур поспешно встал с кресла, и его лицо снова помрачнело.

— Извините, — пробормотал он. — Вероятно, это моя дочь.

— Вы не будете возражать, если я пойду с вами? — спросил Эллери и тоже поднялся. — Мне нужно переговорить с корабельным экономом.

Они молча последовали за стюардом на палубу «А», где доктор Макклур сразу направился в телефонную кабину с надписью: «Телефон — корабль — берег». А Эллери стал ждать эконома, который пытался утихомирить чем-то разгневанную и раскрасневшуюся даму. Потом он сел и внимательно посмотрел на доктора сквозь стекло кабины. Очевидно, что-то уже давно тревожило этого сильного человека. И причина заключалась отнюдь не в «безостановочной работе» или ином привычном объяснении. «Нет, дело тут не в усталости и не в нездоровье доктора Макклура», — подумал Эллери, вскочил со стула и больше не садился.

Когда доктора соединили с берегом и он заговорил, выражение его лица тут же изменилось. Эллери заметил, как он оцепенел и судорожно сжал трубку, побледнев словно мел. Его плечи согнулись, и казалось, что он вот-вот упадет.

Сначала Эллери решил, что у него сердечный приступ. Но вскоре понял, что столь резкая перемена вызвана не физической болью. Бледные губы доктора искривились от какой-то страшной новости.

Наконец доктор Макклур вышел из кабины и оттянул воротник сорочки, как будто ему не хватало воздуха.

— Квин, — произнес он неузнаваемым голосом. — Квин, когда мы должны прибыть?

— В среду утром. — Эллери бросился навстречу доктору и подхватил его, взяв за дрожащую руку. А прежде она была на ощупь железной.

— Господи, — прохрипел доктор. — Еще через полтора дня!

— Доктор! Что случилось? Что-нибудь с вашей дочерью?

Макклур с трудом выпрямился, подошел к кожаному креслу, которое подставил ему Эллери, и бессильно опустился в него, продолжая смотреть на стеклянные стены кабины. Белки его глаз пожелтели и покрылись красными прожилками. Эллери подбежал к стюарду и попросил его принести виски. А к ним уже спешил корабельный эконом, и его тщетно пыталась догнать рассерженная дама.

Тело доктора Макклура содрогалось в конвульсиях, а его лицо исказилось от невыносимой боли, словно ему никак не удавалось отогнать терзавшую его мысль.

— Ужасно, — бормотал он. — Просто ужасно. Я не могу понять. Ужасно.

Эллери потряс его за плечо.

— Ради бога, доктор, скажите мне, что произошло? Кто вам звонил?

— Э… Что? — Доктор посмотрел на него невидящими глазами.

— Кто вам звонил?

— А, да, да, — наконец отозвался доктор Макклур. — Это из нью-йоркской полиции.

Глава 5

В половине пятого Эва приподнялась на кушетке, потянулась и зевнула. Книга, которую она взяла со столика, упала на пол. Она поморщила нос: книга оказалась скучной. Или, вернее, это она никак не могла сосредоточиться и связать воедино хотя бы две прочитанные фразы. Ей предстояло еще о стольком подумать — о свадьбе, о медовом месяце, о доме, в котором они будут жить, о мебели…

Если Карен не скоро кончит работу, она сейчас свернется калачиком и попробует уснуть. До шести часов масса времени, а на шесть она заказала разговор с доктором Макклуром. Только бы дождаться. Эва мечтала сообщить ему о свадьбе. Хорошо бы Карен отправилась вместе с ней на переговорную. Тогда они обе позвонят на борт «Пантии». Или ей лучше сохранить тайну и преподнести доктору Макклуру сюрприз, когда теплоход бросит якорь в порту?

В спальне Карен раздался телефонный звонок.

Эва откинулась на шелковые подушки, не желая слушать разговор, и улыбнулась. Но телефон звонил снова. Потом и гудки смолкли. И через минуту возобновились.

Как странно, подумала Эва, посмотрев на закрытую дверь. Аппарат стоял на письменном столе хозяйки дома, перед эркером и окнами, выходящими в сад. Именно там порой работала Карен. Ей стоило лишь протянуть руку… Ну вот, очередной звонок!

Неужели Карен задремала? Но пронзительные звонки непременно должны были ее разбудить. А вдруг она поднялась наверх, в свою загадочную мансарду? Но… Опять звонок! Вероятно, она решила не брать трубку. Ведь Карен всегда была женщиной с причудами — нервной, темпераментной — и разозлилась на звонки, мешающие ей работать. В доме соблюдалось строгое правило: не отрывать Карен от дел, ни по какому поводу, во время написания очередного романа. А, значит, телефон… Эва расслабилась и поуютнее разлеглась на подушках, когда до нее, уже в который раз, донеслись настойчивые звонки. Однако вскоре она не выдержала и вскочила с места. Нет, должно быть, с Карен что-нибудь случилось! Кинумэ сказала, что ее «мисси писит». Но что именно она пишет? Старая служанка принесла ей лист бумаги и конверт. Выходит, Карен вовсе не работала над новым романом, а писала письмо. Но почему же она тогда не берет трубку?