Дверь в глазу - [6]

— Карибский рифовый осьминог, — сказал он. — Вообще-то они водятся южнее, но на смене сезонов, когда море остывает, течение начинает шалить и подбрасывает этих чудиков сюда.

С запада надвигалась дымчатая грозовая пелена.

Клер тоже выбралась на камни, приседая, точно спринтер, чтобы сохранить равновесие и не поранить колени. Затем наклонилась и, обхватив пальцами свое темное бедро, провела по нему рукой, стряхивая серебристую водяную пленку. Боб смотрел, как она очищает таким же образом вторую ногу, и это было до того красиво, что у него запершило в горле. Деррик продолжал распространяться о течениях и морской фауне, и Боб кашлянул в кулак.

— Есть еще Харланс-ридж, небольшой подводный хребет вон там, примерно за милю от берега. Он отщепляет от Гольфстрима кусочек и направляет в нашу бухту, а вместе с ним сюда попадает много разной живности в течение всего года. Скаты-орляки, черепахи, морские ерши, всякие случайные твари, которых заносит бог весть откуда.

Клер положила руку на плечо мужа. Она слизнула капельки морской воды, которые блестели на ее верхней губе, покрытой выгоревшим белесым пушком.

— Помнишь ту корифену в прошлом году? — спросила она.

— Дорадо, — сказал Деррик. — Они живут на глубине, но эта угодила сюда, здоровенная — во! Мы ее сварили в кокосовом молоке. Знаешь, дружище, за много лет я слопал из этой дырки столько деликатесов — наверное, на тысячу долларов. Без шуток, тут же ямища ого-го какая. Недавно я с грузиком и леской в сорок футов… постой-ка…

Он умолк и взял у Боба сачок. На дальнем конце бассейна появился угорь цвета хаки, длиной дюймов в восемнадцать. Деррик на цыпочках подкрался к нему и поймал быстрым взмахом сачка.

— Ангвилла рострата, — сказал Деррик. — Американский угорь. Мелковат, правда, но можно зажарить на гриле.

— Нет-нет, — сказал Боб. — Дай сюда. Я хочу его оставить.

— Знаешь про них одну вещь? — продолжал Деррик, все еще не выпуская из рук добычу. — Эти угри и европейские — и те, и те рождаются в Саргассовом море. Одних Гольфстрим приносит сюда, а другие отправляются аж в Европу. Абсолютно одинаковые рыбы, зависит от того, где поймаешь.

Пока Деррик говорил, угорь перебрался через обруч и, быстро извиваясь, пополз к воде. Деррик кинулся за ним. Он вернул беглеца в сачок, но по ходу дела тот успел как следует цапнуть его за палец. Ругаясь, Деррик бросил угря в кастрюлю.

— Ты только что потерял права на этого стервеца, Боб, — сказал Деррик и сунул окровавленный палец в рот. — Теперь ему не миновать свидания с горячими угольями.

Но Боб подхватил кастрюлю и понес к дюнам.

Шло время, и жизнь Боба вошла в ровную колею: днями он работал, а вечерами, под настроение, болтал с соседями или, когда настроения не было, гулял по берегу. Он населил аквариум множеством новых обитателей: теперь в нем жили еще рак-отшельник, морские коньки, маленькая рыба-собака.

Однажды они с Дерриком сели в его «Понтиак», поехали на ближайший мол, забросили там донку, наживив ее шкварками, и наловили морских сомов.

Они привезли их в дом Рэндалла, и туда же пришла Клер. Увидев аквариум Боба, она невольно поднесла руку ко рту и сказала: прямо не верится, что он вытащил все это из моря. Потом взяла их улов, чтобы почистить. В детстве, призналась она, отец всегда заставлял ее чистить свежую рыбу. Тогда она ненавидела это занятие, а теперь стала находить в нем удовольствие.

Выйдя во дворик, Боб смотрел, как Клер прибивает сомов за головы к куску фанеры и окатывает их кипятком из чайника. Потом она делала складным ножом несколько надрезов, взяла специальные плоскогубцы и аккуратно сняла кожу целиком, обнажив снежно-белое мясо. Нарезала рыбу кубиками, обваляла их в панировке, заранее купленной в магазине, и высыпала в кипящее масло.

Они устроились на свежем воздухе и поужинали с картонных тарелок.

— А неплохо у тебя тут все получилось, — сказала Клер Бобу, оглядывая отремонтированный дворик. Она открыла уже четвертую банку пива, и в ее голосе было не слишком много теплоты. — Может, и у нас кое-что подлатаешь? Я думала застеклить парадную дверь, а еще хорошо бы вставить в крышу парочку дешевых окон. Хотя, будь мы поумнее, сожгли бы эту дрянь к чертовой матери и начали с нуля.

— Зачем так говорить, Клер? — возразил Деррик. — Мы нормально живем, а ты как скажешь что-нибудь…

— От правды не уйдешь, — сказала Клер.

У Боба не было никакого желания это слушать. Он снял с губы крошечную косточку и стрельнул ею в темноту.

— Я, может, сбегу через денек-другой, — сказал он. — Присмотрите за моим зоопарком, пока меня не будет?

На следующий вечер он отправился в поселок, который был на острове, чтобы позвонить из тамошнего магазина. На потолке таксофонной будки зудела большая галогеновая лампочка, и в ее желтом сиянии ошалело толклись мошки, похожие на облачко конфетти. Он заправил в щель горсть четвертаков. Подождал. Трубку снял мужчина.

— Привет, Рэндалл, — сказал Боб.

— Здорово, племяш, — ответил Рэндалл. — Как успехи?

— Средне, — сказал Боб. — Дворик твой я отремонтировал. Шкафчики подкрасил.

— Вот спасибо. Что бы я без тебя делал! У самого бы никогда руки не дошли, но, знаешь… в общем, ты молодец. — Наступила пауза, потом Рэндалл чихнул в телефон. — А как там стены?