Дверь к смерти - [3]

В постройке размещался склад и комнаты для работы. Вульф тут же начал все осматривать. Красицкий сказал вежливо, но твердо:

– Извините меня, но после окуривания я всегда проверяю все растения.

Вульф, пребывавший в прекрасном настроении, сразу же понял намек и пошел с ним в оранжерею. Пришлось идти и мне.

– Это холодная комната, – объяснял Энди, – следующая – теплая, за нею помещение со средней температурой. Оно примыкает к дому. Я должен выключить вентиляцию и включить автоматику.

Вообще-то, человеку непосвященному стоило бы на это посмотреть, но я привык к подобным штучкам в теплице Вульфа, так что для меня тут не было ничего интересного.

Когда мы вошли в собственно теплицу, я увидел кое-что стоящее внимания: физиономию Вульфа, когда он смотрел на «Афродиту-Сендерванс» с ее девятнадцатью отростками. Его глаза блестели от восхищения и зависти, а такую картину мне приходилось наблюдать довольно редко. Что касается самого цветка, то он действительно был для меня новым: нечто розово-коричневое-ало-желтое. Розовыми были лепестки с коричневыми, алыми и желтыми разводами в центре.

– Это ваши орхидеи? – спросил Вульф.

Энди вздохнул и пожал плечами:

– Их владелец – мистер Дитмайк.

– Мне совершенно безразлично, кто их владелец. Важно, кто их вырастил.

– Я. Из семян.

Вульф просиял.

– Мистер Красицкий, я хочу пожать вам руку.

Энди позволил ему сделать это, затем прошел в соседнюю комнату, видимо, чтобы выключить остальные вентиляторы. Вульф в течение двух-трех минут разглядывал фаленолсисы, затем двинулся вслед за Красицким. Снова между ними поднялась шумиха из-за фиолетовой герани и еще какой-то растрепанной метлы, усеянной миллионами маленьких беленьких цветочков. Вроде бы называлась она «Сариеса фетида». С видом знатока я понюхал фетиду, не почувствовал никакого запаха, растер лепестки пальцами и снова понюхал. Ничего. Да простят меня цветоводы, я так и не понял прелести фетиды! Пальцы у меня были испачканы, поэтому я отправился помыть руки в рабочую комнату.

Вернувшись, услышал как Энди с увлечением рассказывает Вульфу, что у него имеется одно прелюбопытное растение, которое тот, возможно, захочет посмотреть.

– Разумеется, вы с ним знакомы, это «Табучину семикандра», – сказал он – ее иногда называют «Плеромой макантрум» или же «Плеромой грандифлорой».

– Конечно, – небрежно бросил Вульф, хотя, держу пари, что он, так же как и я, впервые слышал эти тарабарские названия.

– Так вот, у меня есть уже двухлетнее растение, я его вырастил из отросточков. Возился долго и упорно. Оно менее двух футов высоты. Листья почти круглые, а не овальные, очень оригинален черенок листа. Впрочем, подождите, сами увидите. Это растение сейчас я держу в темноте.

Он остановился у зеленой занавески, закрывавшей на уровне пояса все пространство от настила до земли, приподнял занавеску и нырнул под нее, так что его голова и плечи скрылись из виду, и несколько секунд оставался совершенно неподвижным в этой странной позе. Слишком долго, как я подумал. Когда же, наконец, вылез оттуда, нас поразило его лицо: бледное как мел, с закрытыми глазами и какое-то окаменевшее.

Заметив, что я тоже намереваюсь глянуть под занавеску, негромко сказал:

– Не смотрите, не надо!.. Хотя, что же, посмотрите…

Я приподнял занавеску.

Оставаясь под настилом столько же времени, сколько и Энди, увидел все, что мне требовалось, вылез из-под него, едва не ударившись головой о доски, и сказал Вульфу:

– Там мертвая женщина.

– Это правда, она выглядит мертвой, – прошептал Энди.

– Несомненно мертвая. Успела окоченеть.

– Черт возьми! Только этого нам и не хватало, – выругался Вульф.

Глава 3

Я сделаю одно признание. Частный детектив не присягает соблюдать законы, как адвокат или полицейский, частный детектив действует по лицензии, которая обязывает его придерживаться известного кодекса.

В моем кармане тоже имелась такая карточка, которая обязывала Арчи Гудвина считаться с законом.

Но когда я стоял там, глядя на Вульфа и Энди, я думал не о том шаге, сделать который мне предписывал кодекс, а о том, насколько знаменателен сам факт, что Ниро Вульф не может проехать даже до Вестчестера без того, чтобы не оказаться рядом с трупом. Конечно, я не знал тогда, что именно желание Вульфа заполучить садовника приведет к тому, что мы найдем труп, поэтому и свел причины и следствия этого события к простому совпадению.

Энди продолжал стоять с окаменевшим выражением лица. Вульф подошел было к занавеске, но я его сразу же предупредил:

– Вы не сможете так низко нагнуться.

Однако он попытался. Обнаружив, что я прав, из духа противоречия Вульф встал на колени и приподнял занавеску. Я находился рядом. Света здесь было маловато, но все же достаточно, чтобы рассмотреть тело.

Вероятно, смерть изменила внешность женщины, но не очень. У нее были красивые светло-русые волосы, прелестные руки, одета в голубое нейлоновое платье. Лежала на спине с открытыми глазами и ртом. Рядом с ней не было ничего, кроме перевернутого горшка с неизвестным мне растением, одна ветка которого была почти полностью отломлена.

Вульф вылез из-под настила, я – тоже.

Энди не шевелился.