Двенадцать звезд - [21]

По смыслу «Азарон» то же самое, что и «Азрахиль» — или «Азраиль», как произносится это имя на дальнем юге, — но встречается чаще.

— Чем ты занимался в Темной Башне?

Ага, настала пора потихоньку напрягаться. Пленник нервно повел головой.

— Я лекарь, хирург. Недавно меня начали учить магии — когда настоящих магов осталось мало…

Вот и объяснение инструментам и снадобьям в мешке.

— Почему ты бежал из Темной Башни?

Отлично. Даже если эльф не совсем поверил, уличить пленника во лжи он не может. Азраиль закусил губу и стиснул пальцы.

— Я хотел жить.

— Ты был один?

— Нет, я был со своим наставником, магом.

Эльф в зеленом чуть наклонил голову. «А, не ожидал, думал, что маг — это я…»

— С магом?

— Да.

— Как его имя?

— Налозир.

В Башне действительно был маг с таким именем. Только он лишился рассудка и умер с месяц назад. Пусть нимри думают, будто не нашли спутника Азраиля из-за того, что тот сильный и умелый черный маг.

— Как же вы выбрались из Темной Башни?

— Через подземный ход, который вел за первые линии осады. На юг от Башни.

Эльфийский лорд по-прежнему пристально смотрел на пленника, но в его взгляде уже не было той враждебности, что раньше. Теперь главное делать вид, будто ничего не заметил, будучи поглощен своими страхами. И Азраиль, тяжело сглотнув, продолжал:

— Наставник взял с собой орков, и, пока они дрались с людьми, мы ушли.

— Зачем вы зажгли в ночи огонек?

— Наставника ранили в бою, и он зажег свет, чтобы я мог перевязать его.

— Кольчуга, шлем — чье это?

— Его.

Эльф поглядел на Азраиля удивленно:

— Но ты же сказал, что твой учитель — маг?

— Да, маг. И воин тоже.

Это тоже не совсем ложь: Долгузагар умеет пару фокусов.

— Зачем же он взял с собой тебя, если ты не воин и только начал учиться колдовству?

Хороший вопрос. Если получится убедительно на него ответить, то эльф поверит во все остальное. Азраиль посмотрел Тиндолу прямо в глаза:

— Не всякий захотел бы и согласился бежать из Башни. Даже… даже после гибели Повелителя.

Чистейшая правда. Он, Азраиль, не собирается подыхать как загнанная в угол крыса. Он хочет жить и жить будет. Назло всем, включая Самого.

— Кто из вас управлял мертвыми орками?

— Мой учитель.

— А почему не ты?

Азраиль страдальчески улыбнулся.

— Мне было не до того, — и пояснил, когда эльф нахмурился: — Там пахло…

— Что произошло дальше?

— Когда один из дозорных уехал, мой наставник вылез из расщелины, где мы прятались, и напал на второго. Тут подбежал третий, и мне… мне пришлось вступить в бой.

Честное слово, у меня не было ни малейшего желания это делать, подумал Азраиль. Я бы с удовольствием отсиделся в укрытии, если бы Долгузагар мог справиться с обоими дозорными. Маг снова стиснул руки и провел языком по якобы пересохшим губам.

— Мы стали рубиться, и эльф… он ранил меня. Он сражался гораздо лучше… Я понял, что он сейчас меня убьет, — голос Азраиля дрогнул, и он докончил шепотом: — И я схватился за отравленный кинжал.

Он опустил голову. Очень мило: слабак, который так перетрусил, что прибег к отравленному оружию. И теперь испуган до полусмерти. Маг вспомнил свой неожиданно быстрый и точный выпад, царапину на щеке эльфа, гримасу, исказившую его лицо. И собственную радость, опьянение победы, когда противник, корчась, рухнул на землю. «Я могу и буду торжествовать снова и снова. Я уже почти одолел тебя, лесной выкормыш, хотя ты шире меня в плечах, а я безоружный пленник».

Азраиля передернуло, задрожали губы, сжались руки.

— Что было потом? — холодно и спокойно спросил эльф.

Маг судорожно вздохнул и поднял голову.

— Наставник перевязал меня, посадил на круп, и мы поехали на юг. Потом… я уже говорил, что было потом.

И он сжал губы, словно для того, чтобы они не дрожали, и посмотрел в сторону, будто пытаясь скрыть наворачивающиеся слезы. И прерывисто задышал.

Собеседник молча смотрел на него, Азраиль упрямо глядел в сторону, надеясь, что эльф видит, как его глаза влажно поблескивают в сиянии светильника.

«Что ж, настала пора проверить, не передумал ли ты отправлять со мной целое войско нимри». Маг чуть наклонил голову, и по его щекам медленно поползли две слезинки, искрясь и переливаясь в сиянии светильника. Отлично, мой мальчик, похвалил Азраиль сам себя. Да, не выдержал паренек, слабоват оказался, не хватило гордости вынести все до конца.

— Что… что со мной будет? — прошептал пленник. В его голосе звучали ужас и мольба: морадан обращался к эльфу как к тому, кто имеет право решать его судьбу.

Уж не сочувствие ли мелькнуло в прохладных серых глазах? Во всяком случае, эльф глядит теперь скорее задумчиво, нежели отчужденно.

— Что с тобой будет? Тебя будет судить король Людей Запада.

Азраиль, уже не скрываясь, всхлипнул:

— Тогда я погиб!

— Почему ты так думаешь? — удивился Тиндол.

Маг посмотрел на него сквозь пелену слез.

— Но чего еще ждать человеку Башни от его врагов? — произнес он прерывистым голосом, словно пытаясь сдержать слезы и дрожь.

Собеседник спокойно смотрел на него.

— Всякое бывает. Я могу написать письмо Верховному королю обо всех твоих обстоятельствах.

Пленник махнул рукой и, всхлипнув, отвернулся.

— Какая разница? Все равно он меня не помилует…