Двенадцать подвигов во славу Отечества - [9]
Танк сумел дойти до Комаровских вил (ныне площадь Якуба Коласа). Там его встретила хорошо замаскированная противотанковая батарея. Несколько снарядов попало в корму Т-28, но даже после этого он продолжал яростно отстреливаться. Местные жители с изумлением смотрели из окон домов на невиданное зрелище — мчащийся по улице пылающий краснозвёздный танк. А его пушка и пулемёты по-прежнему продолжали разить врага!
Наконец объятая пламенем боевая машина замерла. Её экипаж до последнего вел бой с врагом из личного оружия. Майор Васечкин, Александр Рачицкий и курсант Сергей погибли как герои. Но самое удивительное, что троим из экипажа «пылающего танка» удалось уцелеть. Федор Наумов попал к партизанам, Николай Педан был взят в плен и заключён в концлагерь, а раненому в голову механику-водителю Дмитрию Малько удалось перейти линию фронта и попасть к своим. После войны он был награждён за свой подвиг орденом Отечественной войны первой степени.
Во время своего рейда танкисты-герои нанесли врагу огромный урон. Т-28 уничтожил и вывел из строя около десяти танков и бронемашин противника, 14 грузовиков, 3 артиллерийские батареи, 360 гитлеровских офицеров и солдат. Так что легенда о «пылающем танке» — вовсе не легенда, а героическая быль первых дней Великой Отечественной войны.
И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН...
Двадцать лет было уроженцу города Орёл Коле Сиротинину. Вроде обычный парень, жил как все: учился в школе, потом работал на заводе. Не будь войны, наверное, женился бы, растил детей, потом — внуков. Но грянул 1941 год. И с первых же дней Великой Отечественной войны Николай Сиротинин защищал свою Родину, сражаясь с врагом на фронте.
Служил он в артиллерии. Летом 1941 года Красная Армия с боями отступала из Белоруссии, и старшему сержанту Сиротинину поставили задачу — прикрыть отход наших войск у деревни Сокольничи недалеко от города Кричева, что на Могилёвщине. Командир сказал ему:
— Задание тебе, как лучшему наводчику батареи, особое. Задержишь немцев настолько, насколько сможешь. Пушку мы тебе замаскируем на славу — не сразу и разберёшься, где она стоит. Главная твоя цель — мост через реку. Если по этому мосту проскочат немецкие танки и бронемашины, они легко нас догонят. А нам нужно отойти на новый рубеж обороны. Справишься?
Николай чётко бросил ладонь к пилотке:
— Так точно, товарищ лейтенант.
— Ну давай, — кивнул командир. — На тебя сейчас вся надежда, Коля.
Полк ушёл. Оставшись один, Николай тщательно изучил свою позицию. Действительно, полковую пушку образца 1927 года «вписали в местность» так искусно, что со стороны разглядеть её было почти невозможно. Она стояла рядом с колхозной конюшней, на холмистом ржаном поле, развернув ствол на мост через речку Добрость. Сиротинин проверил запасы снарядов и принялся ждать. Медленно тянулись минуты. Шел день 17 июля 1941 года, двадцать шестой день Великой Отечественной.
И вот издалека послышался лязг гусениц и рёв моторов. Николай поднес к глазам бинокль. Но уже и без оптики видна колонна танков и бронемашин с чёрными крестами. Это была техника 4-й танковой дивизии немецкой армии. Передовой танк, скрежеща траками, въехал на мост. Старший сержант прильнул к прицелу.
Выстрел — и танк замер, словно напоровшись на невидимую преграду. По его броне затанцевало невидимое в ярком свете летнего дня пламя. Экипаж в панике начал покидать подбитую машину.
Вторым выстрелом Николай поджёг бронетранспортёр, замыкавший колонну. Два танка вползли на мост, чтобы столкнуть с него горящую головную машину, и в этот момент Сиротинин снайперскими выстрелами подбил и эти танки.
Немцы попытались обойти мост справа. Несколько бронемашин вброд перебрались через Добрость и вышли на берег. Но он был болотистым, топким, колеса бронетранспортёров забуксовали в грязи. А меткому наводчику только этого и надо было. Выстрел за выстрелом, и вот уже все бронемашины горят кострами.
Ошеломлённые немцы заметались по берегу реки. Они были уверены, что против них ведёт бой целая батарея, а может, и полк. Танки начали наугад обстреливать ржаное поле, где была замаскирована пушка Николая. А немецкие пехотинцы двинулись в атаку. И снова взрывы, несущие смерть вражеским солдатам, пришедшим на нашу землю.
Только через два с половиной часа фашисты смогли подобраться к одинокой пушке. К этому времени у несколько раз раненного Николая оставалось только три снаряда. Давным-давно мог бы он скрытно отступить и догнать своих — ведь задание он выполнил, противника задержал, насколько смог. Но Сиротинин всё уже решил для себя. Это ржаное поле, примыкавшее к реке, станет его рубежом, дальше которого родной земли для него не будет.
— Рус, сдавайся! — слышал он крики фашистов. — Мы уже знаем, что ты один! Ты храбро сражался, и мы сохраним тебе жизнь!
Кольцо вокруг Николая сжималось. Немецкие офицеры и солдаты подходили медленно, с опаской, держа наизготовку оружие. А старший сержант в последний раз запрокинул голову и посмотрел в синее небо, в котором пели беззаботную песню жаворонки.
