Двенадцать - [17]

Макс же, в свою очередь, оказался так очарован жгучестью девушки, что ни рук, ни губ, ни мыслей своих не мог отвести от этой необузданной перуанской прелести, покуда оставался в Арекипе. Сам накал их романа ввергал его в эйфорию, чудесно раскрепощающую уже самим своим безрассудством.

_____

Как раз в эти до озноба жаркие деньки к нему и подошел его товарищ по проекту Рольф Инесс и поинтересовался, не хочет ли Макс отправиться с ним в поистине дикие места, а именно в боливийские джунгли, чтобы, как он выразился, пошарить ягуаров. Рольф был родом из Голландии и к своим двадцати шести годам — в группе он был самый старший — успел отслужить у себя на родине в армии. Несколько угловатый из-за своего почти двухметрового роста, он носил очки, одевался подчеркнуто стильно, а волосы стриг аккуратным ежиком, чем еще сильнее выделялся среди своих однокашников, по большей части патлатых, хиппующих. Обучался он в Теннесси на факультете гражданского строительства, что здесь, в Арекипе, очень пригождалось при проектировании школ и жилых домов, возводимых тем летом.

Север Перу недавно сильно пострадал от землетрясения, и Рольф на две недели отпросился с занятий, чтобы внести посильную лепту в восстановление жилья. Парень он был разбитной, веселый, эдакий сорвиголова. Выполнив, что полагалось по проекту, он после этого рассчитывал махнуть в сельву и поохотиться там на ягуаров. Но нужен был кто-нибудь свой, говорящий по-испански, так как набор здешних фраз у него был раз-два и обчелся. Никакая жизнь в местных семьях ему в этом не помогла.

Макс представлялся Рольфу кандидатурой хоть куда, и он уже наметил пару возможных мест для их охотничьей вылазки. Одно находилось на Амазонке, в перуанском Икитосе, другое — в соседней Боливии, в провинции Юнгас.

— Нет, ты скажи, тебе хоть когда-нибудь в башку приходило охотиться на ягуара в сельве, в каком-нибудь там Перу или в Боливии? — в дурашливом восхищении спрашивал Рольф за стаканчиком кальвадоса, допускавшегося к употреблению в Американско-Перуанском культурном центре Арекипы.

— Что-то не припомню, — улыбался Макс в ответ. — Я и ружья-то толком не держал, о стрельбе и вообще молчу. Но побывать в сельве, настоящей — вот это да! И как ты думаешь все обстряпать?

— Все схвачено, — с жаром объяснял Рольф. — Я уже побывал в боливийском консульстве и выяснил, что есть одно местечко в джунглях, называется Каранави. Там можно нанять проводников и оснаститься для охоты. Все более-менее по карману, так что расходы я беру на себя, лишь бы ты со мной был. А то на испанском я шиш да маленько, а с таким переводчиком, как ты, мы там горы свернем. А уж поприкалываемся — слов нет!

— Ну что, я за, — подпадая под настроение товарища, сказал Макс. — По-моему, классно будет.

Они чокнулись кальвадосом. Дескать, по рукам.

— Только у меня с собой на две недели всего сотня, — прозорливо заметил Макс. — Так что кое в чем придется ужиматься.

— Н-да, — призадумался и Рольф. — У меня, кстати, финансы, не считая заначки на охоту, тоже поют романсы. Ну да ладно, не будем тупиться. Я все просчитал. Мы ведь по пути даже в Куско попадаем, и на Мачу-Пикчу можно будет посмотреть, да и мало ли чего еще!

— Супер! — пришел в восторг Макс. — Мачу-Пикчу, Титикака, Тиуанако — тут от одних названий крыша едет!

— Все включено! — торжественно провозгласил Рольф, выпивая до дна.

Через два дня дуэт путешественников поездом выехал в Нуно. Парни провели там сутки и направились дальше, в Копакабану.

Дешевле всего добираться туда было на collectivo — что-то вроде частных маршруток, куда как сельди в бочку набивались пассажиры числом до дюжины. Когда Рольф с Максом появились на конечной остановке, почти все места в стареньких «фольксвагенах» были уже заняты.

Один из шоферов, ждущий, видимо, окончательной утрамбовки клиентов, схватил новоявленных пассажиров и сказал, что в транспорте у него есть место. Подведя их к маршрутке, он громко о чем-то залопотал на местном наречии с людьми, уже сидящими в салоне. Это неожиданно возымело действие. Двое индейцев освободили места, вылезли из машины и забрались на крышу, скорее всего, из экономии платы за проезд.

Дорога в клубах пыли была немощеной, вся в выбоинах, доподлинное родео для погнавшихся за дешевизной молодцов на крыше, которым сейчас, наверное, было не до шуток. Пассажиры оказались в основном жителями окрестных деревень, расположенных вокруг озера Титикака, — если вдуматься, самых что ни на есть исконных земель коренных народов, в том числе и легендарных инков, долгие века державших под своим владычеством Анды, да и вообще всю Южную Америку.

На испанском они и не говорили, только на местных диалектах аймара и кечуа. Многие сейчас держали путь на двухдневный этнофестиваль, проводившийся в августе. Там они будут играть на тех же инструментах, петь те же протяжные песни, исполнять те же ритуальные танцы, что некогда и их деды-прадеды, а то и более далекие предки из незапамятной древности.

Коренные народы здесь верили в священность жизни как таковой, поклоняясь камням, деревьям и не видя особой разницы между одушевленными и неодушевленными предметами. Для них жизнь наличествует во всем, чего ни коснись, а время, в их понимании, подвластно лишь звукосочетаниям их ритуальной музыки. И вот эти люди ехали в сладком предвкушении безраздельной оргии песен, плясок, кукурузного пива чичи и листьев коки.