Двенадцать - [16]

Глава 5 Изгнание из Боливии

1970 год

Восстановившись на факультете, Макс теперь из осторожности держался, как говорится, посередке: если спорт, то не соревновательный; если поведение, то неброское, чтобы и родители с профессорами были довольны, и вообще никто не опасался за его умственную стабильность.

Разумеется, от своего понимания понимания и всего, что оно влечет, Макс не отрешился, хотя курсов философии, как ему и было указано, не посещал. Зато он украдкой проник на курсы культурной антропологии и структурализма, что давало ему возможность обозревать сбивчивый, блуждающий путь неуклонного развития человеческого мозга и сознания — из культуры в культуру, из века в век.

_____

Весной семидесятого он познакомился с Полом Хэйзлтоном, будущим политологом, особо интересующимся Латинской Америкой. Пол участвовал в программе по Перу, именуемой «Projecto Amistad» — проект «Дружба» — и состоящей из американских студентов, решивших, что им по зубам даже более прямая программа, чем «Корпус мира», в налаживании близких контактов между американскими студентами и народами Латинской Америки.

Идея состояла в том, что сорок студентов посылаются в перуанскую Арекипу помогать строить школы, участвовать в социально-полезных программах и вообще творить добро всякими способами, рекомендованными руководством из Американско-Перуанского культурного центра Арекипы. Добровольцы при этом размещаются в семьях горожан, что тоже является частью культурного обмена.

Поскольку Макс уже свободно владел испанским, проект «Дружба» на лето подходил для него, можно сказать, идеально. Тут тебе и новые приключения, и возможность освежить знание языка.

Все складывалось как нельзя кстати. Семья в Арекипе, где Максу предстояло жить, как две капли воды напоминала ту, что оставалась в Барселоне: вдовствующая сеньора Родригес с двумя сыновьями, пятнадцатилетним Альберто и семнадцатилетним Хавьером. С ними также проживала сестра сеньоры Родригес. Им всем хотелось научиться английскому языку и достичь экономической свободы, какой, в принципе, способствовала их принадлежность к среднему классу. На этот почтенный уровень семью вывел сеньор Родригес, покуда был жив. Как и во всех местных семьях, за исключением разве что беднейших, при них состояло несколько слуг: два садовника, кухарка и пара горничных, несмотря на то что дом был не такой уж большой.

Из комнаты Макса открывался вид на безупречно белый центр Арекипы. По закону все здания подлежали покраске в белый цвет, и город в лучах солнца сиял искристо-снежной белизной, от которой дух захватывало. Неизгладимое впечатление оставляли и роскошные оранжево-розовые закаты рано гаснущего дня.

Этот город с величавой громадой вулкана Эль-Мисти на фоне неба, горящего сквозной синевой, пленял своей небывалой красотой. Как и тогда в Испании, Макс исподволь чувствовал глубокую связь с этой страной и ее народом, а на душе было непередаваемо уютно.

Тоска от утраты Лиззи в ту пору еще не схлынула окончательно, но была существенно подзабыта, когда Макс повстречал броскую, экзотично красивую Каролину. Девушке было двадцать три года, и жила она буквально в пяти минутах ходьбы от Родригесов. Эта особа приходилась кузиной Хавьеру с Альберто и была единственной дочерью брата сеньоры, который до Каролины успел уже родить двенадцать сыновей.

Несмотря на явно не подростковый возраст, у Каролины никогда еще не было парня. Ее отец преподавал в университете и недавно написал учебник по математике. Макса отцу-профессору представили на вечеринке, которую в честь прибытия гостя закатила сеньора. Узнав, что юноша — квалифицированный математик, он устроил его в одну из местных школ преподавать старшеклассникам алгебру.

С преподаванием гость справлялся очень даже неплохо, и профессору пришла мысль, а почему бы не перевести его учебник на английский язык, тем более что в соседях значится идеальный переводчик.

Так Макс стал вхож в дом Каролины, а в итоге нашел подход и к ней самой. Его интерес к сестре быстро вычислили братья, считающие, что ни к чему хорошему это не приведет, но отец был так увлечен переводческими способностями нового знакомца, что на все тревожные сигналы закрывал глаза. Даже когда дочь как-то предложила поводить гостя по городу, он запросто разрешил, и прогулка состоялась, пусть и с одним из братьев в качестве сопровождающего.

После пары таких походов Каролина спросила Макса, не хочет ли он сводить ее в кино. На экранах тогда шел «Военно-полевой госпиталь» Олтмана. Сложилось так, что ни один из братьев в тот день отправиться с ними не мог, тем не менее отец согласился. Действительно, что в этом такого? Пара молодых людей сходит разок на фильм. По предложению Каролины Макс взял два билета на места, что находятся в butaca.

Он и понятия не имел, что butaca — это приватная комнатка со шторками, скрывающая людей, сидящих там, от остальных зрителей. Экран оттуда тоже видно, а вот тех, кто там находится, — извините.

В общем, ни одной сцены из фильма Макс так и не запомнил.

Все два часа Каролина обследовала каждый сантиметр его тела, осваивая и наверстывая то, от чего ее с бдительной строгостью оберегали все двадцать три года ее жизни.