Двенадцать дней Дэша и Лили - [11]

– Позволите взять ваши пальто?

Ни на ком из нас пальто не было.

Отец протянул ей подарок:

– Это тебе, моя дорогая.

– Я бы тоже что-нибудь принесла, – протараторила мама, – но Дэш сказал, что это не такая вечеринка.

– Кто бы сомневался, – обратился отец к Лили так, словно им обоим отлично известно, что я ничего не смыслю в вечеринках.

– Наша вечеринка и правда не такая, но спасибо за подарок, – ответила Лили.

И отец, верный своей манере, заявил:

– Ну, если это не такая вечеринка, то, пожалуй, я заберу подарок назад. – Он протянул руку, словно желая отобрать его, а потом со смехом отстранился. – Боже, это же шутка, вы что! – пояснил он, осознав, что смеется в гордом одиночестве.

– Отнесу его в свою комнату, – сказала Лили.

И по ее тону я понял, что мне следует пойти за ней. Но я не мог оставить маму.

– Мы пойдем поздороваемся со всеми.

– О. Хорошо. Я сразу вернусь.

В большинстве стрессовых и конфликтных ситуаций последний человек, которого вы хотите добавить в этот неприятный микс, – свою бывшую подружку. Однако, войдя в гостиную и увидев Софию, я почувствовал радость. Она всегда отлично ладила с моей мамой.

– Пойдем поздороваемся с Софией. Я ведь говорил тебе, что она вернулась из Барселоны? Может, спросишь ее, закончилось ли строительство того кафедрального собора?

– Как здорово, что вы здесь! – широко улыбнулась София, ясно прочитав в моих глаза «СОС!». – Я тут ни с кем не знакома: Бумер опаздывает, а Лили бегает всех встречать. Приятно увидеть знакомое лицо.

– Это уж точно, – улыбнулась ей в ответ мама.

– Я отойду на секунду. – Осталось обезвредить бомбу замедленного действия – отца. Он завел разговор с Лэнгстоном, и мне не нужно было его слышать, чтобы понимать: каждое вылетающее из его рта слово выставляет мою родословную в наихудшем свете.

– …и чего так задаваться? Я имею полное право находиться здесь. Да меня пригласили сюда, ради бога!

– Я уверен, что Лили пригласила вас, сэр, – ответил Лэнгстон. – Но вряд ли она сделала это ради бога.

Отец на секунду сконфузился, и брат Лили воспользовался возникшей паузой:

– Мне нужно поговорить кое с кем об оленях. – И умчался в другую комнату.

Отец тут же начал озираться в поисках нового заложника для разговора.

– Пап, сюда, – позвал я.

Если в этой комнате и есть кто, способный справиться с моим кретином отцом, то это миссис Бэзил. Мне не пришлось ей ничего объяснять: она наблюдала за всем со своего диванчика и уже оценила ситуацию со знанием почти всезнающего человека. Она, естественно, не рада дуракам, но с радостью дурака приструнит.

– Я хочу тебя кое с кем познакомить. Это – бабушка Лили.

Отец бросил на нее короткий взгляд, одарив не большим вниманием, чем переходящую дорогу старушку. И сразу собрался уходить.

– Так, значит, вы – отец этого пройдохи? – спросила миссис Бэзил, разглядывая его с любопытством и одновременно кровожадно.

Отец чутка выпрямился.

– Каюсь, виноват. Во всяком случае, по словам его матери.

– О… Так вы к тому же распущены! При встрече с распутниками я нахожу весьма полезным иметь под рукой поганую метлу.

– Не уверен, что понимаю…

– Я, сэр, тоже в этом не уверена. Неважно. Почему бы вам не присесть рядом со мной? Радости от вашей компании мало, но так вы хотя бы не будете мешаться под ногами. Лили относится к этой церемонии очень серьезно, и, по моей оценке, в этой комнате вы единственный человек, который может ее испортить. Давайте сделаем так, чтобы этого не случилось.

Миссис Бэзил не хлопала приглашающе по диванной подушке, но отец послушно уселся рядом.

– Знаете, мне ведь необязательно было приходить, – промямлил он.

Мне почти стало его жаль. Почти.

– То, что вы пришли, говорит в вашу пользу, – смилостивилась миссис Бэзил. – А теперь не портите впечатление о вас дальнейшей болтовней. Давайте посидим и посмотрим на остальных.

Отец беспомощно подчинился.

– Принеси отцу сидра, – велела мне миссис Бэзил.

– Двойную порцию, – ввернул отец.

– В сидре нет ни грамма спиртного, – заметила она.

– Ну… сидр – это сидр, – пробормотал отец, заслужив этим мало-мальски уважительный взгляд.

Я поспешно выполнил поручение и протянул отцу две кружки, ни на одной из которых не было надписи: «Самый лучший в мире папа». Потом отправился на поиски так и не вернувшейся Лили.

Сначала заглянул в кухню, где нашел только ее папу: вид у него был такой, будто он пытался вспомнить, какое из устройств является плитой. Затем прошел по коридору посмотреть, не закрыта ли дверь в туалет. Открыта.

Из комнаты Лили не доносилось ни звука. Я подумал, что Лили там нет. Но все равно заглянул и нашел ее там, совершенно одну. Она ничего не искала. Не смотрела в мобильный. Не меняла второпях свой праздничный плей-лист. Лили сидела на краешке кровати, глядя в пустоту. Забылась или думала о чем-то, что забудет в ту же секунду, как я произнесу ее имя, вырвав из мыслей, в которые она фигурально сбежала. Видеть ее такой было тревожно, но я не знал, стоит ли тревожить ее. Есть одиночество, взывающее о спасении, но одиночество Лили, похоже, не желало вторжения.

Я собирался тихо вернуться на вечеринку, но как только сделал шаг назад, Лили очнулась и, повернувшись, увидела меня. Может, она знала, что я все это время стоял там? Может, я совершенно ее не понимаю?