Две жизни в одной. Книга 3 - [60]

Таинственный замок. Пришельцы из Фэнтези-страни-мании

 Возвращение

 Пройдя значительную часть жизни, полную событий, Мифодию вдруг захотелось побывать там, где прошло детство, где жил он у бабушки вместе с младшей сестренкой Аней. Сестра выросла, вышла замуж за военного, изредка навещает дом и бабушкину могилку. Продавать «поместье», как называет Анна когда-то крепкий, теперь старенький дом, не собирается, считая, что память предавать нельзя.

Свернув с асфальтированной трассы, Мифодий почувствовал, как колеса его «Опеля», перестав шуршать покрышками о цивилизованное покрытие, мягко покатились, слегка покачивая элегантным кузовом. Высотные городские дома остались где-то там, за поворотом. На скрытых, поросших зеленью ухабинках проселочной дороги спокойное, без встречного транспорта движение успокаивало, убаюкивало, словно он находился в деревенской люльке. Вид родных березовых рощ, пушистых ельников действовал на Мифодия сильнее всяких снотворных средств. Клонило ко сну. Сказывалась перегрузка последних дней, отнявшая много сил: восьмичасовой перелет с Мальты, оформление покупки квартиры, масса дел по благоустройству на новом месте.

- Может быть, - подумал Мифодий, - притормозить, остановиться и немного поспать?

Но впереди стали вырисовываться первые постройки, утопающие в буйной зелени отцветающих яблонь. Машина неторопливо двигалась мимо сиротливо стоящих заколоченных домиков, чуть ухоженных домишек, в которых еще не слышны голоса дачников, мимо полуразрушенных строений, на задворках которых возвышались каменные коттеджи. В отдалении Мифодий заприметил красивое здание с причудливыми, навороченными украшениями вдоль карнизов, с необычными фигурными воротами и высоким каменным забором. Кругом много незнакомого, но и узнаваемого в деталях. Вот голубятня соседнего дома. Вроде она, а вроде и нет? На крыше - вороны. Возможно, среди них те, что жили на бабушкином сарае? Для ворон двадцать пять лет - не годы!

- Столько лет прошло, как я не был здесь, - вздохнул Мифодий. - Работа за рубежом, бесконечные поездки, командировки, просиживание за письменным столом - безвозвратно поглотили годы жизни. Сестра Аннушка с мужем военным, с детьми, тоже кочует, наконец, осели в не очень дальнем городе. В последнем письме договорились встретиться в бабушкином доме.

Машина с главной деревенской улицы круто свернула в отдаленный проулок. За полуразвалившимся забором, среди густо заросшего яблоневыми дичками сада, стоял старый дом. Странное непонятное доселе чувство овладело Мифодием еще при въезде на полузнакомую улицу. А сейчас, при виде дома, сердце стало то замирать, то так колотиться, что пришлось остановить машину. Руки соскользнули с руля и повисли, словно плети. Слабая истома наполнила тело, было ощущение, что в него вошло туманное облако.

- Вот он - родительский дом, где прожиты незабываемые счастливые, беззаботные годы в окружении любящих тебя людей. Сейчас, - подумал Мифодий, - выйдет на крыльцо бабушка и станет журить, что долго не приезжал, а маленькая сестренка примется обнимать, целовать в щеку и говорить, говорить сразу много и обо всем. Но вместо невозможного возвращения в прошлое, словно из-под земли, выросла фигура крупной старухи в мужском пиджаке, подпоясанном цветным женским платком.

- Пожалуйте! Кажись, братенец? - громогласно высказалась обладательница мужского пиджака, судя по сильному голосу, еще не дряхлая женщина.

- Браток мой, царство ему небесное, велел передать ключи от дома. Сестрицы вашей что-то давненько не видно? Чай, опять далеко сослали служить? Дом как могла оберегала. Цел. Только часть забора и сарая спалили. Строили тут недалече. Спасибо воронам скажи. Чуть что, такой хай устраивают! Мертвого поднимут! - И добавила: - Без хозяина дом - сирота. Без хозяина нечисть и вокруг, и в доме, заводится. С этими словами, вручив Мифодию ключи, хранительница дома исчезла так же внезапно, как и появилась. Вороны, может, те, из далекого детства, а, может, и другие, сидя на крыше ветхого дырявого сарая, подозрительно поглядывали и на появившуюся машину, и на ее хозяина, шагнувшего в сторону крыльца. Возможно, две из них, более лохматые, не столь гладкие, как остальные, то есть более старые вороны, совсем тихо, слегка подкаркивая, переговаривались на своем вороньем языке и только. Но громкого вороньего крика не последовало. Крупная взъерошенная ворона, словно чем-то подавившись, промолвила:

 - Я - птица вещая. Наша жизнь каким-то образом должна измениться, раз приехал хозяин - Мифа!

- Мифа! Мифа? - чуть громче прокаркал старый ворон. - Карр-кой тар-кой Мифа?

- Мифодий! Мифа! Ну и склерозник! - уже более громко каркнула в ответ подруга-ворона. - А еще уверял, что мы - долгожители! Можем до четырехсот лет быть в здравии! Верно я говорю, кот Объедун? - на что большой черный кот по имени Объедун никак не отреагировал. Свернувшись в плотный комок, кот продолжал спать на краю крыши.

Бабушкин дом, казавшийся Мифодию в детстве таким большим, был совсем не велик. Но это было деревянное творение зодчества XX века. Как любой заброшенный, дом имел изъяны: дырявую железную крышу, подгнившие бревна стен, заколоченные окна.