Две жизни в одной. Книга 3 - [36]

Ворона Карлуша и ее приятель старый ворон Каркун, сидевшие на краю крыши сарая, издали непонятные людям, но понятные им каркающие слова:

- Карр-кун! - прокаркала Карлуша

- Дарр! - ответил ворон.

- Это, кажется, то, чего мы ждали!

- Определенно то! - ответил старый ворон. - Определенно! Пора с этим разобраться.

- Так чего сидим? В путь! Карр!

Когда дети сошли с крыльца, Эмми обратилась к брату:

- А куда идти? Пусть я и старше тебя на три года, но не ведаю! Узнать бы у бабушки, так она закрылась в своей комнате. И, наверно, не разрешила бы!

- Следуйте за нами. Карр! - услышали они вдруг чей-то картавый надтреснутый возглас. - Мы покажем вам дорогу!

- Кто это? - стали спрашивать друг у друга брат и сестра. Но, кроме двух ворон, сидящих на краю сарая, никого поблизости не было. Не считая куриного цыпленка, клюющего крупу у крыльца.

- Это сказала ворона! Это она с нами разговаривает.

- Ты не ошибся, мальчик, - продолжала Карлуша. - Мы ваши соседи. Спасибо за угощения. Благодарствуем! А за добро чем надо платить, Карр-кун?

- Добром! - еще более картаво, еще более надтреснутым от долгого карканья голосом ответил старый ворон. - Мы здесь хоть и давно живем, но, к сожалению, не все знаем. Так в путь, милые дети? - сказав так, Каркун, а за ним и Карлуша сорвались с крыши и полетели в сторону семи холмов.

Цветочное поле

 Сколько прошло времени, как дети покинули свой дом, сказать трудно. Ясно было одно: утро ушло в историю жизни, а полуденное солнце стояло в зените. Огромное цветущее поле открылось неожиданно. Оно были большим, благоухало всевозможными цветочными эфирами, словно здесь разлили многочисленные флаконы с духами. Но оно удивило не только разными красками цветущих растений, но еще и тем, что цветы в поле разговаривали.

Цветы были необычными - крупными и яркими. Особенно поразили детей соцветия красного клевера.

- Надо обязательно заготовить этих цветов.

- Обязательно, обязательно! - неожиданно заговорил с Эмми клевер. - Настойка из моих бутончиков - прекрасное средство для очистки сосудов, и от кашля помогает.

- Мы тоже людям нужны! - воскликнула белая пуговица тысячелистника, - особенно матушке Рау. Эта старая мудрая женщина, волшебница, совсем о нас забыла! А раньше мы часто виделись.

- Волшебница? - удивился Райн. - А в чем ее волшебство? Мы что-то не замечали.

Но цветы, словно не слыша вопроса, продолжали начатый между собой разговор. Один только мятлик воскликнул:

- Не знаете? О! Вы еще узнаете! Вот спросите у красной гвоздики. А лучше у желтоглазой ромашки!

- Только не у лекарственной! Не у лекарственной! Она все путает, - подтвердил подорожник, кивая длинной палочкой с многочисленными семенами. - Или у белой звездчатки!

- Вот еще! - фыркнула красная гвоздика, не расслышав, о чем разговор. - Чем общаться с этой звездоносной, точнее, с мелкозвездной, вам лучше побеседовать с голубым колокольчиком. А я, пусть и без звезд, любой розе фору дам! Да я!.. Да я!..

- Что ты так раскраснелась, гвоздичка моя боевая? Я чертополох, мои цветы тоже на сиреневые звездочки смахивают, а семена маслице дают. Расторопшей меня величают! Масло мое все заживляет. Ну и что? Не кричу! Не шумлю! А твои отношения с белой звездчаткой, вот увидишь, умаслю!

Молодой репейник, возвышавшийся вместе с чертополохом на краю цветочного поля, взмахнув большими лопушиными листьями, тихо буркнул:

- И у нас есть цветы! Их в букеты тоже не берут. А жаль. Мы наверняка пригодились бы. Меня, репейника, лопухом величают. Но я не такой уж и лопух! Вот вцеплюсь в кудряшки этой девчонки, фиг оторвешь! Озорник я, но не злой.

Мои лопушиные листья, особенно с нижней стороны, мягкие, ласковые. От всех воспалительных хворей избавят! От ревматизма, болей в спине, в ногах. Правда, мальчик?

- Не знаю, - от неожиданного вопроса растерялся Райн. - У меня ноги не болят. Иногда, когда много бегаю, устают.

- А голова? - спросил лопух у Эмми.

- Эх! - молвила полынь. - Если вас всех слушать, то одной головы не хватит. Слишком много знаете, а еще больше болтаете, особенно когда ветер. Помолчите хоть минутку. Я вот что хочу сказать: все, что растет и живет, - не просто так. Все мы полезны и по-своему красивы!

- Верно, - отозвалась Эмми, прижимая к груди полевые цветы. - Ромашки, колокольчики, гвоздики, тысячелистник, клевер - прелесть. Нам с Райном этих цветов вполне достаточно. А еще у кромки леса, в корзинах, много разных веточек, сучков, корешков. Бабушка Рау будет довольна. Получатся такие красивые необычные картины - икебаны.

Разговаривая так с цветами и с Райном, Эмми запрокинула голову и посмотрела в небо. Над полем простиралось высокое нежно-голубое пространство. Белые кучевые, местами перистые облака были похожи на белоснежных лебедей. Распластав свои в удивительных пушинках крылья, небесные птицы медленно плыли по голубой глади.

- Райн! Ты взгляни на небо! Какое оно необычное, нежное! Какая красота! Мы ведь чаще смотрим под ноги, чем в небеса! Прижимая к себе полевые цветы, дети незаметно подошли к краю цветочного поля - и тут увидели необычные ворота. Серебряные створы походили на два сверкающих полумесяца. Воздушная арка над входом, словно небесная закатная полоса, стала наливаться пунцовым густым цветом. Возвышающийся над воротами огромный купол необычного сооружения наполнился неясным мерцающим свечением. Серебряные половинки ворот медленно поплыли в разные стороны. Перед удивленными детьми возник обширный двор прекрасного небесного творения.