Две жизни - [7]

Что ж бы надо еще такому?

Но он кинулся, все забыв,

С головою в кабацкий омут.

Оттого, что кругом себя

Только свору он видел волчью,

Свой талант и себя губя,

Он спивался с притонной сволочью.

И, стараясь в стихах сорвать

Облепившую душу плесень,

Он оставил для нас слова

Самых нежных и строгих песен,

Откровенных и грустных строк,

Беспощадных к себе и людям.

Оттого и судил ему рок,

Что он понятым здесь не будет.

Назовешь лишь его у нас,

Снова слышишь все те же шутки.

От него приходят в экстаз

Психопатки и институтки.

И другая прогнившая гнусь —

Созревающие коровы,

Что смакуют "Кабацкую Русь"

С упоением, как Баркова.

На недолгом пути своем

Много в жизни им перевидано.

Люди ищут разное в нем,

Ну а мне, мне просто завидно.

Потому что, как ни крутись,

Как ни черкай долгие ночи,

Никогда не получишь стих

Так легко и просто отточенным.

И когда я читаю, а он,

Точно кровью, строчками точится,

Я до бешенства разозлен,

Мне ругаться от боли хочется.

Оттого, что борясь и любя,

Окруженный сворою волчьей,

Свой талант и себя губя,

Он спивался с притонной сволочью.

День сегодня такой весенний,

Город снегом еще одет.

Жил в России один поэт,

Назывался Сергей Есенин.

x x x

Через неделю Бориса Великанова исключили из комсомола.

Глава II. СЕРГЕЙ

1.

Сергей Иванович Лютиков возвращался домой. В первом классе аэрофлотского самолета, рейс Цюрих-Москва, уже разнесли завтрак (холодная курица, салат, черная икра, кофе). Коньяк армянский «Двин», но московского розлива. Первый класс был почти пуст, — кроме Сергея Ивановича только пожилая пара, говорившая между собой по-французски. Еще в Цюрихе, едва расположившись на своем месте, мадам обратилась к Лютикову:

— Bonjour, monsieur, parlez vous francais?

— Oui, madam. But I prefer English.

И дальше говорили по-английски. Говорила в основном мадам.

— Мы уже на пенсии и, как видите, путешествуем. Самое интересное — смотреть мир, не правда ли? Были уже везде, даже в Новой Зеландии. А теперь взяли тур: Москва, Ленинград, Киев. А вы — русский? Посоветуйте, что стоит посмотреть, куда пойти. У нас, конечно, будет гид, мы заплатили, но всегда лучше знать заранее самим, не правда ли?

Сергей Иванович дал несколько стандартных советов, мадам записала их в блокнотик, "предназначенный специально для русского тура". Разговаривать с ними Сергею Ивановичу не хотелось. Слишком они были типичны. И разговор скоро прекратился.

Неплохая получилась поездка. На заседании Комитета ЮНЕСКО по археологии и истории развивающихся стран, советским членом которого он состоял, ничего интересного, естественно, не произошло. Обычная малозначащая болтовня, распределение стипендии и стажерских пособий, финансовая помощь некоторым проектам (чего жалеть, деньги американские). Конечно, вежливые дипломатические дискуссии о предпочтительности тех или иных экспедиций. Самое главное — приняли решение о следующем заседании через полгода в Джакарте. Сергей еще не был в Индонезии. Американец, как оказалось, тоже. Это и решило вопрос.

Странно все-таки, что американцы до сих пор не ушли из ЮНЕСКО. С ними считаются только в тех случаях, когда речь идет о финансировании. Настоящие хозяева — недоразвитые страны. Их много и они большей частью нищие. Гипертрофированный комплекс неполноценности (интересно, может ли быть комплекс неполноценности не у отдельного человека, а у целой нации?) ведет к зависти, ненависти, чрезмерной щепетильности в формальных вопросах представительства.

Рост антиамериканизма в мире — естественная реакция нищего на благотворительность. Нас тоже не любят, но по другой причине. Мы ничего не дарим, кроме оружия (подачки компартиям — не в счет). Нас боятся. Боятся и поэтому ненавидят. А американцам завидуют и поэтому ненавидят. Впрочем, это относится к недоразвитым. В развитых все сложнее.

Свободного времени в Цюрихе было достаточно. В ЮНЕСКО не перегружаются. Удалось съездить на Женевское озеро, посмотреть несколько новых фильмов, походить по магазинам. Вале и детям почти ничего не купил, все у них и так есть. Борису несколько новых книг, собственно не очень новых, но Борис еще не читал. "Ленин в Цюрихе", "День шакала", последние "Ньюс Уик", «Тайм», "Шпигель". К Борису — дней через пять. Сперва вся эта мура с отчетом, неотложные дела в ЦК, в институте. А потом к Борису. Уже давно не был. Месяца четыре. Надо снять напряжение, отрелаксировать, поболтать, поспорить, не следя за каждым словом, Побыть целый вечер самим собой.

В Шереметьево уже ждал Володя с «Чайкой». "Чайку" к Сергею Ивановичу прикрепили недавно, после перевода в главные референты цековского отдела. Тогда же дали квартиру в "Ондатровом заповеднике", в Кунцеве. Хорошая квартира, ничего не скажешь. Валя довольна. Пять комнат, зимний сад, бесплатная горничная.

В машине отдал Володе подарки: джинсы для дочери, фигурную бутылку Смирновской самому. Специально не положил в чемодан, вез в ручной сумке. Привозить подарки, сувениры Володе, горничной Люсе, двум секретаршам (в ЦК и в институте) Сергей Иванович не забывал.

Ехали молча. Володя начал было рассказывать последние институтские сплетни, но тут же понял, что шеф не в настроении. Сергей Иванович не позволил Володе взять чемоданы, сам донесет, не ослаб еще. Велел быть после обеда, съездить на пару часов в институт.