Две зари - [146]

Раз она остановилась, поглядела в небо меж сосновых вершин и задала себе вопрос: кто посылает ей это все? Может, это и есть бог? А потом опустила глаза и вскрикнула: шагах в десяти из-за сосны на нее таращился медведь. Не очень рослый, с длинными лапами, нескладный, как подросток, он тем не менее был крупнее ее.

Малуша застыла, оцепенев; ее била холодная дрожь. Никогда в жизни она не видела живого медведя, но хорошо знала по рассказам, что этот мохнатый зверь весьма опасен. Утаскивает девок… кого съест, а кого и того… Хотела закричать, но не могла открыть рта. Из стиснутого судорогой горла вырвался слабый писк.

Сзади что-то зашевелилось, и раньше, чем Малуша сумела обернуться, из-за спины ее выскочил Соловец. Видимо, он был не очень далеко и услышал ее первый крик.

– А ну вон пошел! – Он взмахнул топором, надеясь отпугнуть медведя, но, человек опытный, в прямое столкновение вступать не спешил. В одиночку и с топором против медведя не много навоюешь. – Чего уставился, харя мохнатая! У нас с Хозяином уговор! Мы свои ягоды берем, ты – свои. Проваливай, а то пожалуюсь.

Медведь поднялся на задние лапы и сразу стал гораздо выше. Он был еще не совсем взрослый – первый год без матери.

– Ты мне не грози, я сам грозный! – Соловец закрыл собой Малушу, а потом выхватил у нее корзину и взмахнул над головой. – Вот я какой!

Собранная клюква кровавым дождем хлынула на мох, разлетелась на несколько шагов вокруг. Медведь слегка зарычал и тоже стал махать над головой лапами. При встрече двух медведей уступить должен тот, кто меньше, поэтому каждый из соперников старается казаться как можно выше.

– Нет, я здоровее! – Соловец подпрыгнул и снова взмахнул корзиной над головой.

С ревом медведь подхватил когтистыми широкими лапами клочья мха с земли и подбросил над собой.

– Вот я какой! – не переставая орал Соловец и прыгал, размахивая над собой корзиной. – Врешь, я больше тебя.

Медведь отвечал ревом и бросал вверх клочья мха, куски дерна, палые сучья – все, что попадалось под лапы. Оба одинаково вошли в раж и скакали неистово, человеческий крик смешивался с рычанием. А Малуша, забыв даже о страхе, с изумлением наблюдала это диковинное зрелище – состязание, кто здоровее.

Но Соловец, сам мужчина не хилый, прыгал и корзиной махал выше. Убедившись, что у него так подпрыгнуть не получается, медведь сдался: повернулся, пал на четыре лапы, и вот уже его мохнатый бурый зад скрылся за стволами.

– Вот так-то! – Запыхавшийся Соловец погрозил ему вслед кулаком и обернулся к Малуше: – Пойдем-ка отсюда. А то вдруг он с обиды за мамашей своей пошел…

Собрав прочих девок, отправились назад во Вручий. Малуша осталась без клюквы, с пустой корзиной, и не знала, смеяться или плакать. Зато Соловец был с добычей – теперь всю зиму, и не одну, будет на всех павечерницах баять, как с медведем состязался, кто выше прыгнет.

В городец Малуша ворвалась, вся кипя и торопясь скорее поделиться с дедом.

– Деда, ты послушай, что случилось! – закричала она, толкнув дверь и впрыгивая в избу.

И остановилась. В избе, кроме Олега, был еще один человек, ей незнакомый – средних лет, с сединой в темно-русых кудрях, с добрым, но очень печальным лицом. И дед сидел ссутулившись, с видом горестного потрясения. Завидев ее, медленно встал и пошел навстречу.

– Это она, – обняв ее, Олег Предславич развернул Малушу к незнакомцу. – А это, белочка моя, Коловей. Верный друг отца твоего.

– Будь жив! – Малуша поклонилась. – Что – от отца есть вести?

Она уже знала, что Коловей отправился куда-то вместе с Володиславом – дед при ней не раз дивился их общему исчезновению. Она хотела было обрадоваться – раз один появился, то должен и второй. Но горестные лица обоих мужчин гасили радость.

– Есть вести, – Олег Предславич по-прежнему держал руку на ее плече. – Не знаю, как сказать-то тебе… Не повидаться тебе с отцом, не порадоваться ему твоей воле. Думал я, будем все вместе жить теперь, да вот… не поглянулось богу.

* * *

Куда подевалась ее едва обретенная радость? Обманул шепот лешего. Не счастливая весть поджидала Малушу дома, а самая горькая. Не увидеть ей больше отца своего, Володислава, князя деревского. Он убит – на Моравской дороге, в схватке с дружиной Люта Свенельдича. Вот теперь она по-настоящему стала сиротой, которой было себя считала до прошлого лета.

Олег Предславич был потрясен не меньше внучки. И не только самой гибелью Володислава, но и ее причиной. Не Лют ведь искал Володислава в деревских лесах – тот сам вышел к нему на дорогу. И для чего? Чтобы забрать Горяну, не дать ей уехать в немецкие страны.

– Но зачем? – Олег Предславич, при всей его доброте, был возмущен этим замыслом – и от кого, от зятя! – Она же ему свояченица, зачем умыкать ее? Зачем своей родне зло творить?

– Володислав… хотел, чтобы за Етона она вышла, – отвечал Коловей, свесив голову и глядя на свои сцепленные руки. – Чтобы тебе с ним родичами быть и с Киевом вместе бороться.

– А меня он спросить не хотел? – Гнев даже поуменьшил в душе Олега скорбь по зятю. – Мою дочь умыкать, без моего ведома какому-то мужу отдавать? Етону? Чтобы с Киевом меня насмерть рассорить? Какое его право? Так он мне за доброту отплатил? Я его приютил, за родича держал. А он, как волк… А что, если бы она погибла? Да и что мне за зять Етон этот – не то живой, не то мертвец, леший поймет, откуда вылез!