Две возможности - [4]

Харт умер, оставив вдову, Урсулу Харт (урожденную Брукс), и их сына Карвера Б., студента второго курса Йельского университета. «Я понимаю, что от страховки Джона Харта осталось очень мало, — заявил доктор Себастьян Додд в эксклюзивном интервью «Архиву», — так как он заимствовал деньги под свои полисы, поэтому миссис Харт и ее сын остались практически без средств к существованию. Сегодня я написал ей. Как только все прояснится с производством красителей и завещанием Мак-Кэби, миссис Харт начнет получать ежемесячный доход с предприятия, и это будет продолжаться до конца ее дней. А если молодой Карвер нуждается в работе, то она его ждет».

Доктор Додд объяснил в том же интервью, что планы открытия детского корпуса райтсвиллской больницы задерживаются до выяснения «состояния предприятия» в свете «неудачных личных инвестиций» покойного Дж. С. Харта.

И наконец, самой свежей информацией в истории о Себастьяне Додде, причем Эллери уже успел окрестить ее «Приключениями Себастьяна Додда», было любопытное примечание журналиста. Гарри Тойфел, едва успев занять место старшего садовника в поместье Хартов на Норд-Хилл-Драйв, «вторично оказался безработным в течение менее чем трех недель благодаря косе смерти. Однако он принимает свою участь, как подобает мудрому старому философу. Гарри уже согласился работать садовником у одного из самых выдающихся жителей Райтсвилла. Мы имеем в виду доктора Себастьяна Додда».

И вновь статья была подписана Мальвиной Прентис.

Эллери встал и подбросил угля в камин. Ему стало как-то зябко и сумрачно из-за этой райтсвиллской корреспонденции.

Кто послал ему вырезки из «Архива»? И почему?

Прежде всего Эллери подумал об Эмелин Дюпре. Худая, длинная и несгибаемая, как шляпная булавка, Эмелин проживала в доме номер 468 по Хилл-Драйв за два дома от жилища великих Райтов и представляла городское искусство и культуру, давая уроки танцев и актерского мастерства райтсвиллской интеллигентной молодежи. Ее вполне заслуженно прозвали городским глашатаем, так как кончик языка Эмелин обычно бил в колокол дурных новостей. Но, подумав, Эллери решил, что это затея более изощренного ума. Эмелин Дюпре работала языком, не в ее стиле задумать столь зловещую историю.

А то, что за всем этим кроется нечто зловещее, Эллери чуял нутром. Но что именно? В Райтсвилле его хорошо знали в качестве криминалиста. Однако где тут преступление? Правда, Джон Спенсер Харт совершил преступление, но сам же раскрыл свою тайну. Может быть, здесь имеет место тайное преступление? Может, анонимный отправитель вырезок знал или подозревал о какой-то нечестной игре? Но в сообщениях, вышедших из пишущей машинки Мальвины Прентис, не содержалось никаких намеков на подобный вариант. Люк Мак-Кэби умер от сердечного приступа — он давно страдал сердечной недостаточностью, а даже если это было не так давно, смерть в семьдесят четыре года не является чем-то необычным. Что касается самоубийства Харта, то причина была вполне убедительной; кроме того, «Архив» сообщал, что записка жене, безусловно, написана его рукой, — вдова и сын идентифицировали почерк на дознании, проведенном коронером Траппом, а от его опытного глаза не ускользала ни одна мелочь.

После всех этих размышлений Эллери сунул конверт вместе с содержимым в ящик для всякого хлама.

Возможно, это всего лишь запоздалая первоапрельская шутка.

И все же маленькая тайна назойливо тявкала у его ног.

Пятница, 7 апреля

Когда спустя три дня пришел второй конверт, Эллери разорвал его, не стыдясь своего нетерпения, и сразу понял, что отправитель тот же самый. Размер и бумага конверта, адрес, грубо написанный карандашом, райтсвиллский штемпель, отсутствие обратного адреса — все было абсолютно идентичным.

На стол выпала единственная вырезка из «Архива» от 3 апреля.

«Городской пьяница исчез».

Тома Эндерсона больше не было.

Эллери нахмурился.

Расследование, проведенное шефом полиции Дейкином, установило «почти с полной точностью», что Эндерсон мертв. Его пальто и шляпа были найдены утром в воскресенье, 2 апреля, на краю скалы Малютки Пруди, что торчала среди болот, расположенных, как припоминал Эллери, к востоку от Лоу-Виллидж, служивших рассадником москитов и пугалом для местных малышей. «На краю утеса, — заявил шеф Дейкин, — были обнаружены явные признаки борьбы», во время которой Эндерсон, должно быть, свалился вниз. «Архив» указывал, что трясина у подножия скалы Малютки Пруди была бездонной и моментально всасывала любой предмет. Предложение осушить болото было отвергнуто как безнадежное. «Кто же боролся с Томом Эндерсоном на краю скалы Малютки Пруди? — горячо вопрошал «Архив». — Кто сбросил его в эту жуткую бездну? Это вопрос, на который Райтсвилл хочет получить немедленный ответ. Покойный оставил дочь Риму Эндерсон, двадцати двух лет».

Подпись: «Мальвина Прентис».

Эллери отложил вырезку.

Здесь возникала новая загадка. Какова связь между убийцей городского пьяницы — если это убийство — и сагой о Себастьяне Додде?

Здесь, несомненно, должна быть связь. В самой первой вырезке не указывалось на какие-либо взаимоотношения между Эндерсоном и Люком Мак-Кэби — центральной фигурой статьи. А во второй и третьей заметках Эндерсон не упоминался даже мимолетно. И внезапно — в четвертой статье — Эндерсон появился снова, на сей раз в роли главного героя. Но изолированно. Не было никаких ссылок на Мак-Кэби, Харта, доктора Додда или хотя бы Гарри Тойфела.