Две тайны Христа. Издание второе, переработанное и дополненное - [4]
Матфей, пораженный величественностью момента, аллегоризирует этот незаурядный момент, придавая ему характер воплощенного пророчества Захарии. Пылкое воображение молодого человека видит перед собою двух животных. Эмоции захлестывают его. Марк — очевидец событий, он молод, он не столь эмоционален, он более точен, но окрас непорочности и торжественности довлеет над моментом, который он описывает. А прав и одновременно поэтичен Иоанн. Совмещение пророчества Захарии с реальностью происходит у него безболезненно.
Дуализм мнений и необъективная критика будут зачастую сопутствовать нам. Так, А. Донини пишет: «Голубка, которая опускается на Иисуса как Дух Божий в момент крещения, была животным самаритян, ненавистного и презираемого евреями племени, к членам которого относились как к чужестранцам и еретикам»[6].
Подобная информация, поданная тенденциозно, совершенно искажает представление, что любовь самаритян к голубям противоречит тому, что их почитали в Иудее. Сравним: «И чтобы принести в жертву, по реченному в Законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных» (Лк. 2:24). «Пришли в Иерусалим. Иисус, вошед в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул…» (Мк. 11:15). У евреев, рассеянных по свету долгое время, в памяти оставались два могучих кедра, растущих на Елеонской горе и дающих убежище стаям голубей (Иерусалимский Талмуд, Тааниг, 4:8).
Сомнения в том, что Иисус мог держать в руках монету с изображением императора, лишены всякого основания. Чеканной монеты у израильтян не было до позднейшего времени, а именно до периода Маккавеев. Симон Маккавей, избранный первосвященником 18 элула (августа) 140 г. до н. э., сразу же велел чеканить монету (1 Макк. 15:6), и с этого времени до нас дошло много монет, которые можно видеть в музеях. На лицевой стороне маккавейских сиклей значится: «Святой град Иерусалим» или «Симон, князь Израиля», а на другой — год со времени освобождения. В соответствии с религиозной традицией изображений людей или животных на монетах быть не могло. Однако Иудея находилась в центре торговых путей и, независимо от желания ортодоксов, широко пользовалась монетами других стран. После вавилонского плена между иудеями вошли в употребление персидские червонцы, так называемые дарики, с изображением на лицевой стороне царя с копьем в правой руке и луком в левой руке и на обороте — неправильного четырехугольника. Эти дарики, или, по-еврейски, даркманы, стали впоследствии известны под названием драхм (1 Езд. 2:69 и др.). При римлянах также чеканились сикли (я-шекели), на которых с лицевой стороны выбивалось изображение того или иного императора, а на обороте — женщина под деревом с надписью по сторонам: «Judaca capta» (Плененная Иудея)[7].
Подобных примеров можно привести множество. Видимость объективной критики при ограниченной информативности создает великолепный фон для измышлений и критиканства. Но при желании мы поймем, что срок в две тысячи лет — вовсе не препятствие, чтобы в полном масштабе оценить явление Христа и христианства.
Истина редко бывает очевидной. Бессмысленно опираться на библейские источники как на справочные пособия, в особенности это относится к хронологии событий. Только детальный анализ и сопоставление фактов могут привести к подлинным знаниям.
Очень характерен следующий стих Деяний, относящийся к событиям 27–33 гг. (по разным датировкам). «Ибо незадолго пред сим явился Февда, выдавая себя за какого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек, но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли» (Деян. 5:36). Аналогично у Флавия: «Во время наместничества Фада в Иудее некий Февда, обманщик, уговорил большую массу народа забрать с собою все имущество и пойти за ним, Февдой, к реке Иордан. Он выдавал себя за пророка и уверял, что прикажет реке расступиться и без труда пропустить их. Этими словами он многих ввел в заблуждение. Однако Фад не допустил их безумия. Он выслал против них отряд конницы, которая неожиданно нагрянула на них, многих из них перебила и многих захватила живьем. Остервенившись, воины отрубили самому Февде голову и повезли ее в Иерусалим. Это было все, что случилось выдающегося у иудеев во времена наместничества Куспия Фада» (И.Д. 20:5.1).
Очевидно, что информация Деяний и Флавия совершенно идентична, по смыслу речь идет об одном и том же человеке. Оба автора относятся к Февде как к отступнику, смутьяну. С небольшими различиями: в Деяниях Февда — конкурент апостолам, у Флавия — просто отщепенец. Но достоверно известно[8], что прокуратор Куспий Фад управлял Иудеей в 44–46 гг. Если автор Деяний, описывая события примерно 20-23-летней давности, допускает ошибку более чем в 15 лет, о какой хронологической точности может идти речь? Однако у нас нет выбора, мы только отмечаем, что библейские авторы не ставили перед собой задачу точной фиксации тех или иных событий. Их неточности не дают нам оснований утверждать, что все синоптики ошибались, но усомниться в правоте отдельных псалмов, когда речь идет о хронологии, мы имеем право.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.