Две тайны Аптекаря - [38]

— Алло-о-ой, — пропела ему в ухо белокурая нимфа, и господин Лунц облегченно вздохнул: она не всхлипывала и не кричала, то есть сумма, о которой могла зайти речь, не оказалась бы космической. — Мой сладкий помидорчик, ты на работе? Я очень соскучилась.

«Значит, и машина цела», — снова порадовался господин Лунц.

— Да, на работе. Я тоже, — сказал он, прикрыв трубку ладонью и покосившись в сторону двери, за которой несла неусыпную вахту верная Артемида.

— Ой, раз ты работаешь, тебе, наверное, не надо мешать… — Нимфа продолжала удивлять здравомыслием.

— Что случилось, солнышко? — осторожно поинтересовался господин Лунц.

— Я просто хотела спросить, как ты. И посоветоваться…

— Конечно, милая. Я тебя слушаю. Ты всё-таки решила сходить в институт на занятия?

— Не-ет… — замялась нимфа, но моментально сориентировалась. — То есть да, конечно же, я непременно схожу. Мне уже дали конспекты, я их почитаю. Но я хотела посоветоваться про другое, помидорчик. Тут такая…

Она загадочно замолчала, что было совсем некстати, потому что Артемида как раз зашла сообщить господину Лунцу, что с ним хочет встретиться главный бухгалтер.

— Что там такое? — быстро спросил Лунц. — Кофточка? Юбочка? Говори скорее, мой ангел, у меня правда очень много работы.

— Вообще-то квартирка, — выдохнула нимфа и заговорила быстро-быстро, не давая директору музея изящных искусств опомниться и вставить хоть слово. — Такая хорошенькая квартирка, прямо на набережной! Там окошки и вид на реку. Так уютненько, и гардеробная есть, и такие встроенные шкафики…

— Но у тебя же есть квартира. — Господин Лунц постарался сдержаться, но на всякий случай достал клетчатый платок. — Твой папа купил тебе замечательную квартиру. И шкафиков там достаточно.

— Да, но сейчас мы с тобой стали встречаться чаще. И у нас же теперь всё по-серьезному. Ведь правда?

Нимфа была не так глупа. Она прекрасно знала, как надо действовать и какие аргументы сработают беспроигрышно.

— Мы попозже поговорим, солнышко, — сказал директор музея, сделав глубокий успокаивающий вдох. — Я позвоню тебе, как только смогу.

Он положил трубку, кивнул Артемиде, чтобы та звала посетителя, и снова взял в руки конверт. Телефон зазвонил снова.

— Да! — рявкнул господин Лунц.

— Ты не сказал мне, что меня любишь… — Господин Лунц знал этот тон. — Нет, если у нас всё не серьезно, то я останусь в квартире, которую купил папа. Но тогда мне придется, как раньше, и денег просить у папы, и слушаться папу, и обо всём папе рассказывать…

— Милая, я перезвоню тебе, и мы всё обсудим. Не сейчас, пожалуйста. Я очень занят. — Лунц стал наливаться красным цветом, но при этом изобразил самую милую улыбку для появившегося в дверях бухгалтера.

— А ты ведь не хочешь, чтобы я обо всём рассказывала папе, да, мой помидорчик? Потому что я если начинаю рассказывать, то очень подробно всё рассказываю, папа всегда учил меня, что врать ему нельзя, ни в коем случае.

— Прошу тебя, подожди полчаса, я перезвоню тебе, у меня сейчас посетитель.

— Ну зачем полчаса, помидорчик, ты же скажешь мне да, ведь да?

— Да! — прошипел в трубку директор музея изящных искусств, про себя нещадно ругаясь самыми скверными словами, какие он только знал.

Аппетиты нимфы не давали ему расслабиться ни на минуту.

Как ни странно, представитель компании, с которым господин Лунц связался по номеру, указанному в письме, назначил встречу для консультации не в их офисе, расположенном в самой дорогой и престижной части города, а в заурядном кафе в отдаленном районе. Но, как известно, у людей с большими деньгами случаются и большие причуды. Так что директора музея это решение не сильно удивило.

Господин Лунц приехал в кафе чуть раньше и занял место за столиком в зале, отведенном для некурящих посетителей, который, однако, тоже тонул в пелене табачного дыма. Зал для некурящих в этом заведении отделяла от зала для курящих лишь символическая ширма. Лунц заказал себе полезный для здоровья зеленый чай и стал ждать таинственного нефтяного магната. По телефону тот сказал, что сам подойдет к нему, потому что «не узнать директора музея изящных искусств может только самый необразованный и отсталый человек в городе».

Когда незнакомец, наконец, подошел к столику господина Лунца и назвал его по имени, тот насторожился. Нефтяной магнат, которому требовалась консультация в области искусства, был одет весьма странно — в темно-зеленую мешковатую походную куртку, штаны с лампасами и спортивную шапочку, низко надвинутую на глаза. У него была окладистая борода, а довершали картину очки с зеленоватыми мутными стеклами.

— Я присяду, — сказал он, уселся на стул напротив, достал из кармана пачку дорогих сигарет и закурил, стряхивая пепел в горшок с пыльным пластиковым цветком. Господин Лунц осторожно отодвинулся подальше и сказал негромко, но твердо:

— В этом зале не курят.

— Да ты что! — хмыкнул странный тип и подвинулся ближе. — Вот спасибо, теперь буду знать. Может, поучишь меня еще каким-нибудь истинам, а, Лунц? Здесь не курят, коровы не летают, а директора музеев не крадут чужого. Да?

Он наклонился совсем близко, снял очки, и господин Лунц почувствовал, как у него перехватило дыхание, а неудобный стул вдруг куда-то поплыл из-под его увесистого зада. Он был абсолютно уверен, что всё это ему мерещится, но всё равно смог назвать привидение по фамилии: