Две стороны. Грань правосудия - [26]

— Кир, может, сходим куда-нибудь? — вдруг выпалил мужчина.

— Эээ, ну мы сейчас вроде идем, — ответила я. Нет, я не дура. Я прекрасно понимала, о чем говорит приятель, но была к этому категорически не готова. К тому же, на отношения на работе у меня было наложено жесткое табу.

— Я не про сейчас, — буркнул он, — а в целом. Потом. Как-нибудь.

— Потом как-нибудь сходим, — пространно ответила я. Надеюсь, прозвучало не слишком обнадеживающе, но и обижать Парка не хотелось. Вроде хороший мужик — заботливый, порядочный и неглупый. Работа, опять же, серьезная. Но… не тянет. Да и представляю я, во что это выльется: в бесконечные просьбы бросить службу, осуждения, когда я в этом откажу и ссоры, основанные на взаимном неудовольствии друг другом. Да и сам Парк во мне разглядел девушку лишь по той причине, что на безрыбье и рак — рыба. Когда ты денно и нощно прозябаешь на работе, обращаешь внимание лишь на тех дам, что снуют рядом и занимаются тем же делом, что и ты. Ну или почти тем же.

— Кирра! — раздалось позади. Узнаю эту сдвоенную «рр» в моем имени, Биран всегда, когда злился, начинал рычать.

Вжав голову в плечи, я выпустила локоть стражника и обернулась. Недовольный напарник стоял на перекрестке, взглядом метая в меня молнии. В его руке был зажат мой значок, отблескивающий при свете луны.

— Какого #!?& ты дергаешь меня с работы в столь злачные места, а после #!?&#!?& оттуда, не отправив никакой весточки?! — ледяным тоном поинтересовался Биран, широким шагом сокращая между нами расстояние. — Еще и оставляешь там такое?!

Прямо перед моим носом напарник покрутил значком. Так вот, что выпало из сумки… Ох! Если бы не Биран, то ожидал бы меня строгий выговор.

— Биранчик, миленький, не сердись! — залепетала я, пытаясь дотянуться до значка. Друг, как назло, специально занес его над головой, чтобы я не смогла добраться.

— Ооо, так ты еще и пьяная, — протянул он, поморщившись. — Хорошо ты вечер отпуска провела. И это вместо того, чтобы выспаться хорошенько!

— Мы вместе начинали, между прочим! — запротестовала я.

— Но потом, с твоей легкой руки, мне приписали очередное лишнее ночное дежурство, а после еще и ты дернула не пойми куда. Очень весело подходить к таверне, вокруг которой толпа стражников.

— Прости, что дернула, — мрачно ответила, замерев на месте.

Я впервые задумалась над важным нюансом — Биран всегда делал столько же, сколько и я, а зачастую и больше. Я же бесконечно расклеивалась и ныла, требуя отпуск или поблажки. А сейчас, когда моя нетрезвая персона и правда доставила напарнику дополнительных хлопот, стало непомерно стыдно. А еще и старший следователь! Нюня тряпочная!

— Правда прости, — добавила тише.

— То-то же, — уже мягко ответил друг, — держи.

Знак перекочевал ко мне в ладонь.

— Парк, привет! — Биран широко улыбнулся, словно только что заметил стражника. — Гляжу, у тебя тоже сегодня веселая ночка? Или вы… вместе?

— Нет, — прохладно ответил Парк. — Я пойду тогда. Ты же проводишь?

— Да тут вести то осталось, — Биран махнул рукой в сторону моего дома, — всего нечего.

— Вот и отлично. Доброй ночи, — сказал на прощение стражник и направился в сторону таверны.

Я, развернувшись, двинулась вперед — еще каких-то пару перекрестков и я буду в своей небольшой квартирке на первом этаже трехэтажного дома. Фонарики, с запущенной внутри прозрачных колб светящейся пылью, мерцали. Похоже, у сведастов кончился заряд. На длинной узкой улочке не было ни единой души, а нависающие окна домов смотрели на нас темными стеклами. Приглушенный гомон с соседней улице успокаивал, находись я в полнейшей тишине — было бы жутковато.

— Тебе еще одну плохую новость сейчас сообщить или по утру? — нагнал меня Биран.

— А хорошей нет? Ну так, чтобы уравновесить.

— Хорошей новостью, в данном случае, было бы отсутствие плохой, но увы… Лорд Арне ждет тебя завтра с отчетом.

— Дладж! — вырвалось у меня непроизвольно. В последнее время я слишком часто ругаюсь.

Глава 7

Больше всего на свете Леннарт Арне не любил чувствовать себя мудаком. Особенно, когда у подобных мыслей было вполне реальное обоснование. Такие эмоции накатывали на лорда крайне редко. На его памяти, это случалось трижды. В первый раз, когда он сломал старшей сестре руку.

Это было еще в детстве, она без спроса вошла в его покои и принялась рыться в личных вещах. Наткнувшись на рисунки молоденькой гувернантки, хотела рассказать все отцу, но Леннарт перехватил ее у выхода из комнаты. С визгами рисунки были возвращены законному владельцу, но рука у сестры сильно покраснела и опухла. Старший лорд Арне, впрочем, и так знал о любовных воздыханиях младшего отпрыска, но прекрасно понимал, что в сыне играют гормоны и детский максимализм, что все это временно. А дочь тогда отругал по нескольким причинам: за то, что так глупо попалась и за то, что хотела наябедничать на брата.

Во второй раз лорд Арне почувствовал себя мудаком, когда поддался чувствам и совершил едва ли не фатальную ошибку, о которой каждый раз так болезненно думать.

А в третий — с Кирой Форн. Когда он вызывал девушку в свой кабинет впервые, лорд искренне полагал, что та вспомнит, смутится, поблагодарит, в конце концов. Ведь именно благодаря ему Киру не исключили из Академии! Ан нет! Ни намека на воспоминание и узнавание не отразилось на ее лице — лишь маска холодной вежливости, которую пришлось растапливать зельем искренности.