Две столицы - [41]
Радищев вошёл в пустую станционную избу. На чистой половине, которая была по-праздничному прибрана и подметена, в углу за столом, покрытым белой скатертью, сидел высокий сутулый офицер и читал толстую книгу, вытянув длинные ноги и не обращая никакого внимания на окружающих.
Радищев взглянул на него и обомлел — это был его товарищ по Лейпцигскому университету и незабвенный друг — Алексей Кутузов. Их связывала четырнадцатилетняя совместная жизнь.
— Ты ли это, Алексис, друг мой! — воскликнул Радищев.
Офицер поднял на него близорукие глаза свои, потом вскочил и бросился обнимать Радищева.
Когда прошло первое волнение, вызванное встречей, Радищев спросил Кутузова, куда он едет.
— В Москву, к брату Николаю Ивановичу Новикову. Ныне, когда все ордена масонские объединились, именно Москва есть тот центр, откуда распространится свет истинного учения. Пробыв там некоторое время, потребное для подготовки к переходу в высшие степени, уеду за границу по делам ордена…
Радищев слушал его с сожалением.
— Не кажется ли тебе, Алексис, что живёшь ты в некоем тумане отвлечённых истин, в то время как народ наш, наши братья по крови испытывают неисчислимые страдания в рабстве, а помещики, во главе с царицей, делают это рабство с каждым днём всё более тяжким. Не честнее ли объединиться для борьбы за освобождение собственного народа и поднять восстание.
Кутузов усмехнулся:
— Это наподобие американцев, восставших противу английского короля?
Радищев изменился в лице, в голосе его зазвучали возмущение и горечь.
— Ты знаешь, когда недавно тринадцать американских штатов сбросили иго Англии, я был в восторге от их декларации. В ней говорилось: «Все люди созданы равными. Для обеспечения себе пользования этими правами люди учредили правительства, справедливая власть которых исходит из согласия управляемых. Всякий раз, когда какая-нибудь форма правления становится гибельной для тех целей, ради которых она была установлена, народ имеет право изменить её и даже уничтожить». Англия обратилась к России с просьбой помочь ей и дать войска для усмирения восставших штатов. Императрица отказала, боясь этим вызвать недовольство русского общества. Соединённые Штаты получили свободу. А что оказалось на деле? Американские проповедники свободолюбия во имя Бога, истины, кротости и человеколюбия хладнокровно убивают негров, приобретённых ими в рабство куплею. Несчастные жертвы знойных берегов Нигера и Сенегала, переселённые в Америку, отринутые от своих домов и семейств, стонут под тяжким игом. В этой якобы блаженной Америке сто гордых граждан утопают в роскоши, а тысячи не имеют надёжного пропитания и не знают, где укрыться от зноя и мрака… Нет, я только тогда буду верить проповедникам свободы и равенства, когда народ восстанет и сам возьмёт власть в свои руки…
Кутузов поморщился:
— Человек никогда не будет свободен, пока не добьётся совершенства внутреннего, переходя от низших степеней до высшего градуса. Распространение учения вольных каменщиков и широкая просветительная деятельность сделают рабство невозможным. Уже и сейчас мы запрещаем своим братьям пользоваться имением иначе, как в интересах ближних своих, а также продавать или покупать крестьян.
Радищев не выдержал, вскочил:
— Ну что с того, что ты со своими крестьянами будешь обращаться, как с братьями?! Соседний помещик своих будет всё равно засекать до смерти…
Кутузов умоляющим голосом прервал его:
— Александр, пойми же, что насилие — а восстание связано с насилием — противоречит нашему убеждению, что спасение должно быть результатом перевоспитания нравственного…
Их спор начал привлекать внимание посторонних. Какой-то помещик с сыном, здоровенным недорослем, и женой в дорожном капоре, робе и кринолиновой юбке занял соседний стол.
Смотритель подошёл к Радищеву, прося подорожную[54] и спрашивая, не нужно ли ему лошадей. Радищев велел лошадей запрягать через два часа, приказал Прокофию Ивановичу приготовить самовар и закуску, а сам вышел с Кутузовым во двор.
Сразу за почтовой станцией начиналась деревня. Вдали на холме виден был белый с колоннами дом помещика и перед ним пруд с беседкой на островке. Солнце уже заходило. Красноватые лучи заката освещали убогие избы. Кое-где на лавках сидели старики в лаптях, онучах, домотканых рубахах, глядя выцветшими печальными глазами на улицу. Босые мальчишки барахтались в пыли. Мимо прошла девушка с длинной русой косой, держа коромысло на плечах. Она взглянула на них, улыбнулась васильковыми глазами и остановилась у колодца. Ворота на одном дворе были раскрыты — там было пусто, как будто и не жили. Вдруг пронзительный женский крик раздался оттуда. Девушка уронила ведро, вода разлилась у неё под ногами. На лице её изобразился ужас. Радищев невольно вздрогнул, спросил у девушки: это что за крики?
Она посмотрела на них грустно.
— Эх, барин, это сыновья нашего помещика балуют. Спасения от них нет. Ни одну девушку не пропускают. Вот Маша от них спасалась, ей завтра свадьба, да видать, отец с женихом в поле, вот они и налетели на неё, как разбойники.
Радищев побледнел, потом залился румянцем, повернулся к Кутузову:
Автор книги советский писатель Николай Равич рассказывает о событиях, свидетелем которых он являлся в период гражданской войны, о подпольной работе в Белоруссии, оккупированной буржуазно-помещичьей Польшей, о своей службе в штабе Юго-Западного фронта, а также в Афганистане и Турции в годы национально-освободительного движения в этих странах, когда по роду деятельности ему приходилось встречаться со многими выдающимися людьми.Яркие литературные портреты военных и политических деятелей периода между первой и второй мировыми войнами, живое описание событий того времени и своеобразных условий, в которых развивалось национально-освободительное движение на Востоке, — все это делает книгу интересной для широкого круга советских читателей.
В книгу вошли две исторические повести о великом русском ученом М. В. Ломоносове.В повести «Крестьянский сын Михайло Ломоносов» С. А. Андреева-Кривича рассказывается о юношеских годах Ломоносова, о его стремлении к познанию и образованию. Автор собрал все известные документальные материалы об этой поре жизни Михайлы Ломоносова и на их основании построил свою интересную повесть.«Повесть о великом поморе» Н. А. Равича посвящена деятельности Ломоносова в Петербургской академии наук, его борьбе за русскую науку, за открытие первого университета в России.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».