Две сестры - [4]

Более того, трехлетний ребенок мог запросто упасть туда и утонуть!

В животе у Линдсей образовался противный ледяной комок, когда она направилась к лестнице, шлепая босыми ногами по еще теплым бетонным плитам, — девочка двенадцати лет, высокая для своего возраста, угловатая, с длинными ногами жеребенка, коричневыми от загара, и едва наметившимися бугорками грудей под выцветшей футболкой с толстым котом Гарфилдом[5], которую она носила навыпуск, поверх темно-синих шортиков. Она шагала очень быстро, и собранные в хвостик темные каштановые волосы подпрыгивали, превращаясь из запятой в восклицательный знак и обратно.

Пропажа сестренки настолько встревожила Линдсей, что она почти не обращала внимания на звуки, долетавшие из-за выбеленных солнцем дверей, выстроившихся вдоль прохода, — бормотание телевизоров, телефонный звонок, вопли разгневанной на своих детей матери. Керри-Энн, конечно, была шилом в заднице, но это было ее шило и ее задница. И другой семьи, помимо нее и Кристал, у Линдсей не было. Она даже не знала, кто ее отец, не говоря уже о том, где он живет. А ее дедушка и бабушка со стороны матери, до сих пор живущие в штате Огайо, где родилась Кристалл, явно не желали иметь ничего общего ни со своей блудной дочерью, ни с ее незаконнорожденными отпрысками. Кристал не виделась, да и никак не общалась ни с кем из членов своей семьи с тех самых пор, как опозорила ее, сбежав из дому в семнадцать лет, будучи уже беременной Линдсей.

Дорогу к квартире мисс Хони Линдсей нашла бы даже с завязанными глазами. Для этого ей хватило бы одного только запаха, являвшего собой мощную смесь сигаретного дыма и аромата духов. Девочка постучала в дверь, и спустя минуту или две та распахнулась. На пороге, в клубах сигаретного дыма, рванувшихся наружу, возникла, подобно перезрелой нимфе, приходящая няня ее сестры. Сегодня мисс Хони побывала в салоне красоты, и ее волосы, своим ярко-желтым цветом не уступающие ноготкам, были собраны в высокую прическу на затылке, откуда ниспадали несколько нарочито небрежных прядей, придавая ее и без того высокой фигуре некую монументальность. На ней было гавайское платье без рукавов и с низким вырезом, подчеркивающим внушительный бюст, и лимонно-зеленые сандалии, застежки которых украшали пластиковые маргаритки. Кулон, блестящий розовый камешек в форме ангела, покоился в ложбинке меж ее грудей, а между пальцами с ногтями, покрытыми кроваво-красным лаком, она небрежно держала сигарету с мундштуком. Мисс Хони походила на красотку с неоновой рекламы, нежданно-негаданно объявившуюся темной ночью посреди пустыни.

— Боже милосердный, сладкая моя, что стряслось? Ты выглядишь так, словно за тобой черти гонятся, — растягивая слова, процедила она, глядя на раскрасневшееся личико Линдсей и отмечая, что у девочки на лбу выступили капли пота. Вытянув шею, она вгляделась в темноту у нее за спиной, куда не доставал свет, падающий из коридора.

— А где моя малышка?

Сердце у Линдсей замерло, а потом оборвалось и ухнуло куда-то глубоко-глубоко.

— Я… я думала, что она у вас.

Мисс Хони застыла на месте. Из телевизора, работавшего в гостиной, донесся кашляющий маниакальный смех зрителей за кадром.

— Если я правильно тебе понимаю, ты не знаешь, где находится твоя сестра?

Линдсей запрокинула голову, прогоняя непрошеные слезы.

— Я отвернулась всего на минуту, клянусь. Она сидела за столом и вдруг исчезла.

Мисс Хони нахмурилась.

— А твоя мать уже знает об этом?

Линдсей отчаянно затрясла головой и пролепетала:

— Нет. Я должна была присматривать за Керри-Энн.

Мисс Хони нахмурилась еще сильнее, поджав свои ярко накрашенные, алые губы так, словно собиралась сказать что-нибудь неприятное, но потом решила промолчать, как воспитанный человек. Несомненно, эту реакцию у нее вызвала Кристал. Однажды Линдсей слышала, как она, разговаривая с кем-то по телефону, заявила:

— Убейте меня на месте, но если тому, как быть матерью, учат в школе, то она прогуливала эти уроки.

Можно было не спрашивать, кого она имела в виду.

Несмотря на деланно жизнерадостный тон мисс Хони, беспокойство ясно читалось на ее лице.

— Не волнуйся, сладкая моя. Мы непременно найдем ее. Она не могла удрать далеко, наша маленькая проказница.

«Блохи тоже маленькие, — мимоходом отметила Линдсей, — но попробуйте поймать хоть одну!»

Вместе они направились в контору мотеля. Там сидел мистер Бойл, склонив лысеющую голову над программой скачек.

— Нет, я не видел ее, — сообщил он им и пробормотал что-то себе под нос. Вернувшись к прерванному занятию, он стал обводить кружочками своих фаворитов. — Вам следовало бы получше следить за своими детьми.

— А вам, мистер, лучше бы последить за своим языком. — Мисс Хони наклонилась и заглянула ему в лицо.

Глаза ее превратились в узенькие изумрудно-зеленые щелочки, а ярко-рыжие кудряшки негодующе задрожали, словно от порыва сильного ветра. Прежде чем ошарашенный управляющий успел открыть рот, она развернулась на каблуках и, вызывающе покачивая бедрами, прошествовала к выходу.

Впрочем, Линдсей не разделяла ее негодования. Разумеется, мистер Бойл — просто старый козел, но на этот раз он был несокрушимо прав. Ей следовало получше следить за своей сестрой. Если что-нибудь случится с Керри-Энн…