Две сестры - [25]

— Привет, — поздоровалась она, улыбаясь и протягивая ему руку.

Его пожатие оказалось столь же пылким и восторженным, как и его взгляд.

— Ничего не говорите. Я угадаю сам. Это не вы открывали концерт «Марун Файв»[23] в выставочном центре «Кау Пэлэс»[24] прошлым летом? Нет, постойте, вы — та самая актриса, фото которой напечатали в этом году на обложке журнала «Космополитен». — Он являл собой превосходное сочетание искренности и озорного лукавства.

Помимо воли Керри-Энн была очарована.

Линдсей рассмеялась и покачала головой.

— Олли, познакомься с моей сестрой.

Юноша перестал фиглярствовать, и глаза его удивленно расширились.

— Вашей сестрой? Знаменитой Керри-Энн? Не может быть!

— Значит, вам все обо мне известно, а? — В глубине души Керри-Энн была польщена тем, что стала героиней местного фольклора.

— Вы шутите? Это было похоже на поиски снежного человека. Я не то хотел сказать… — Щеки Олли зарделись румянцем. — Словом, я имел в виду, что вы выглядите потрясающе. По правде говоря, мы уже начали думать, что все это — напрасная затея, погоня за мечтой. А вот смотрите-ка! Вы здесь, во плоти. — Румянец на его щеках стал жарче, когда он понял, что пожирает глазами аппетитную плоть. — Вот это да! Высший класс!

— Очень рада с вами познакомиться, Олли. — Керри-Энн удалось наконец отнять у него свою руку. — Я слышала, вы готовите чудесный кофе.

Юноша опомнился.

— Вы слышали правильно. Итак, что это будет? — и он взмахом руки указал на меню, висевшее на стене позади него.

— Кофе. Черный, без сахара.

Он широким жестом обвел витрину.

— Возьмете что-нибудь в довесок? Торт, пирожное, булочки — что вы предпочитаете?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, мне ничего не нужно.

— Сжальтесь надо мной, вы разбиваете мне сердце! — Он состроил шутливую гримасу, драматически прижав руку к груди.

— Почему я должна беспокоиться о вашем здоровье, когда вы сравниваете меня со снежным человеком? — поддразнила она его.

Олли покраснел до корней своих непослушных волос.

— Я вовсе не имел в виду…

Керри-Энн рассмеялась.

— Я знаю. Можете мне поверить, если бы я не позавтракала совсем недавно, то съела бы все, что у вас тут выставлено. — Как и большинство наркоманов, проходящих курс реабилитации, она обожала сладкое. — Как-нибудь в другой раз, хорошо?

Из термоса, стоящего на прилавке, Олли налил кофе в высокий стакан и закрыл его крышкой. Протягивая его Керри-Энн, он встретился с ней взглядом.

— Ловлю вас на слове.

— Ну, девочки, ступайте. Я вас догоню, — сказала мисс Хони, подталкивая Линдсей и Керри-Энн. — Я быстро.

Керри-Энн поняла, что мисс Хони намерена дать ей и Линдсей время побыть вдвоем, и ее тронул этот жест.

— Спасибо за кофе, — сказала она Олли, поворачиваясь к нему на ходу.

Идя по проходу вслед за Линдсей, она чувствовала на себе его взгляд.

Кабинет оказался крошечной каморкой, приютившейся за стеллажами отдела исторической литературы. Она была настолько мала, что здесь едва хватало места для стола с компьютером, двух стульев и книжного шкафа, набитого, по словам Линдсей, контрольными экземплярами книг, которым в скором времени предстояло выйти в свет. Керри-Энн опустилась на стул возле двери и поставила стакан на пол, после чего облегченно вздохнула.

— Ну и дела! Никак не привыкну, что теперь у меня есть сестра. — Даже во время собеседования с потенциальным работодателем она и то нервничала меньше.

— Да, понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть, — согласилась Линдсей.

Керри-Энн склонила голову к плечу, оценивающе глядя на сестру.

— А ты совсем не такая, какой я тебя представляла.

Почему она воображала, что Линдсей — типичная футбольная мамочка, которая живет вместе со своей семьей в пригороде и ездит на микроавтобусе? Но обручального кольца на пальце у сестры не было, а это значило, что она или не замужем, или разведена, да и на столе не видно было детских фотографий.

Линдсей улыбнулась, садясь на стул.

— Я тебя тоже представляла совсем не такой. Поначалу я не заметила никакого сходства, но теперь не понимаю, как я могла его не увидеть. Ты очень похожа на нашу мать.

Керри-Энн с сомнением взглянула на нее.

— Это хорошо или плохо?

— Она была очень красивой, как и ты, — поспешила уверить ее Линдсей.

— Какой она была?

Линдсей нахмурилась, словно пытаясь вспомнить, что же хорошего можно сказать о матери.

— Ну, она могла быть очень милой, когда того хотела. Хотя, по правде говоря, это случалось редко. Просто большую часть времени ее не было рядом, и я оставалась одна. То есть до тех пор, пока не появилась ты. — Она добавила преувеличенно небрежным тоном: — Тебе известно, что у нас с тобой разные отцы? Своего я в глаза не видела, и, мне кажется, Кристал не знала, кто твой отец. Ей было шестнадцать, когда она забеременела мной. Ее тогдашний ухажер, мой отец, бросил ее, едва узнал об этом. Ее родители тоже отнеслись к этому без особого восторга, поэтому она сбежала из дома. Вот так она оказалась в Рено.

— У тебя, случайно, нет ее фотографии? — поинтересовалась Керри-Энн.

Линдсей покачала головой.

— Только та, что была у нее на водительском удостоверении. Мне прислали его вместе с остальными ее вещами после того, как она умерла. — Она потянулась к сумочке, лежавшей на столе, из внутреннего кармашка извлекла ламинированную карточку и молча протянула ее Керри-Энн. Это оказалось водительское удостоверение, выданное в штате Невада, с которого на девушку смотрела ничем не примечательная женщина с растрепанной обесцвеченной шевелюрой, модной в 70-е годы, и жестким взглядом, который не сочетался с мягким, каким-то детским очертанием губ. Керри-Энн долго смотрела на нее, а потом, не говоря ни слова, вернула карточку сестре. Она не испытывала ровным счетом никаких эмоций — женщина была ей совершенно незнакома и оставалась чужой. — Она была стриптизершей, — продолжала Линдсей, — кстати, как и мисс Хони, давным-давно, правда. Хотя в те времена их именовали «экзотические танцовщицы».