Две сестры - [138]

Лоб Керри-Энн покрылся холодным потом, когда она приблизилась к скамье свидетелей. Это был самый подходящий момент, когда высшие силы могли бы прийти ей на помощь. Опустившись на свое место, она поймала взгляд Линдсей. Сестра выглядела напряженной, как если бы вспоминала свои круги ада. И только Олли, глядевший на Керри-Энн с такой любовью, что она осветила его лицо, подобно прожектору, придал ей сил, в чем она так нуждалась.

— Ваша честь, я не умею красиво говорить. Я плохо училась в школе. Не так, как моя дочь, — сбивчиво начала она. — Но одно я знаю твердо. Я люблю свою маленькую девочку всем сердцем. Даже в самые трудные для меня дни я никогда не забывала о ней. Я знаю, что своими руками изуродовала и свою, и ее жизнь, и даже если я до конца дней своих буду стараться компенсировать причиненное мною зло, этого будет недостаточно. Но я делаю все, что в моих силах. Говорят, что на шкуре леопарда пятна не меняются, и я думала так же, но теперь я знаю, что это не всегда так. Я изменилась. Не только снаружи, но и внутри. Обещаю, если вы дадите мне еще один шанс, все будет по-другому.

— Последний раз, когда вам предоставили такой шанс, — напомнил ей судья, — вы оставили своего ребенка на попечении ее отца, хронического наркомана, и он подверг ее серьезной опасности. К счастью, девочка не пострадала, иначе вы находились бы здесь по совершенно иному поводу, мисс МакАллистер.

Керри-Энн повесила голову.

— Я знаю, ваша честь.

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Я сделала ошибку, — жалким голосом, так не похожим на голос прежней Керри-Энн, которая никогда не лезла за словом в карман и у которой находилось оправдание на все случаи жизни, пролепетала она. — Я поверила ему, хотя не должна была этого делать ни в коем случае. Он сказал мне, что чист, и я поверила ему. Я ошиблась. Теперь я это понимаю, и это больше никогда не повторится.

— Как мы можем быть в этом уверены? — с холодным презрением в голосе поинтересовалась мисс Чен. — Это яркий пример того, о чем я только что говорила, ваша честь. Я нисколько не сомневаюсь в том, что мисс МакАллистер действительно имеет самые добрые намерения, но как можно ожидать от человека, демонстрирующего такую недальновидность, что он сумеет удержаться от повторения подобных ошибок?

Уголком глаза Керри-Энн заметила движение в зале и, обернувшись, увидела, что Линдсей поднялась со своего места. Перегнувшись через балюстраду, она что-то прошептала на ухо Абелю. Тот кивнул, после чего, развернувшись к судейской скамье, попросил:

— Ваша честь, сестра мисс МакАллистер хотела бы сказать несколько слов, если позволите.

Судья согласно кивнул, Линдсей взошла на кафедру для свидетелей и заговорила звонким и чистым голосом:

— Меня зовут Линдсей Бишоп. Я — сестра мисс МакАллистер. Хотела бы заявить для протокола, что каждое сказанное ею слово — правда. Она на самом деле изменилась. И я говорю так не только потому, что она — моя сестра. — Линдсей на мгновение умолкла. Ей явно было не по себе оттого, что она находится в центре внимания. — Видите ли, мы не росли вместе — нас отправили в разные приемные семьи, когда Керри-Энн исполнилось всего три годика, — так что мы только недавно узнали друг друга. Не стану отрицать, поначалу у меня были сомнения. Но со временем я поняла, какой она верный и доброжелательный человек. И очень трудолюбивый, к тому же. Не знаю, как бы я справлялась без нее. Она — лучший друг и сестра, и сотрудник, какого только можно пожелать. — Линдсей улыбнулась Керри-Энн. — И еще она хорошая мать. Я наблюдала, как она ведет себя с Беллой. И я вижу, снова и снова, как она постоянно отказывает себе во многом, чтобы отложить деньги на то время, когда ее дочь вернется домой. Этот ребенок значит для нее все.

Глаза Керри-Энн наполнились слезами. За те десять с чем-то лет, в течение которых она меняла одну приемную семью на другую, а потом и за долгие годы бродяжничества еще никто так яро не вставал на ее защиту. Это сделала ее сестра — сестра, о существовании которой до недавнего времени она даже не подозревала, — и произнесла вслух то, что Керри-Энн жаждала услышать всю жизнь. Сестра выступила на ее стороне.

— А что касается истории с отцом Беллы, — продолжала Линдсей, — это могло случиться с каждым. Собственно, отчасти в этом виновата и я. В тот вечер сестра чувствовала себя настолько плохо, что не могла оторвать голову от подушки. Естественно, она плохо соображала, что делает. Но я-то была там! И должна была запретить ему брать Беллу с собой. Я не сделала этого только потому, что, как и моя сестра, считала его неплохим человеком. Поэтому я прошу вас не судить ее слишком строго. Она допустила ошибку, но в этом виноваты обстоятельства.

Судья нахмурился, но лицо его было скорее задумчивым, чем выражало неодобрение. Когда же он заговорил, голос его прозвучал мягко и ровно.

— Благодарю вас, мисс Бишоп. Я обязательно учту ваши соображения.

Затем наступил черед свидетельствовать назначенному судом адвокату Беллы, костлявой и лупоглазой мисс Трэверс, которая лишь подтвердила то, о чем говорилось в отчете психолога: что Белла выглядит счастливой и уравновешенной и что неприятная история с ее отцом не нанесла девочке стойкой психической травмы.