Две правды - [17]

— Мадам Помфри, — простонала я. — Мне нужна настойка бадьяна, быстро, — скомандовала я и опять скрутилась от боли.

Мадам Помфри побежала за бадьяном. Я, слегка поднявшись, оперлась на подушку.

Расстегнула одной рукой пуговицы на жакете, потом на рубашке оторвала рукав. Зрелище было не для слабонервных. Профессор Снейп стоял напротив меня и, увидев расщепленную руку, скривился. Все было в крови, когда мадам Помфри прибежала с настойкой. Я схватила у нее бутылек испачканной кровью рукой. Она хотела мне помочь, но я отстранила ее от себя. Быстрым движением, сняв крышку бутылька ртом, я вылила всю настойку на рану и заорала от боли. Снейп наблюдал за этим всем и сжал руками перила койки. Протянув руку к мадам Помфри, я просила еще бутылек. Она что-то возразила, но я скомандовала:

— Быстро.

Получив еще бутылек с настойкой, я опять залила всю рану. Боль была адской, я закусила губу и простонала от боли. Но ничего не помогало, рана все также кровоточила.

Снейп подошел ко мне и сел на кровать. Взяв мою руку, очень осторожно приложил палочку и прошептал несколько раз «Вулнера Санентур». Кровь стала возвращаться в рану, а та — затягиваться. Я все время смотрела на профессора, ведь только сейчас я могла увидеть так близко его лицо. Да, конечно, в тот вечер в его кабинете я чувствовала его дыхание и его губы, но не видела.

Он был немолод и, конечно, время его тоже не щадило. Грубая щетина проявлялась на щеках и подбородке. Были небольшие морщины вокруг уголков глаз. У профессора проявлялась вертикальная морщина меж бровей, когда он хмурился. Несколько тонких шрамов украшали его лоб. С правой стороны лица у верхней губы был вертикальный шрам, который слегка задевал край губы.

Профессор шептал заклинания, а я наблюдала за ним. Боль потихоньку начинала отступать.

Когда рана начала затягиваться, профессор убрал палочку и поднял голову. Его глаза встретились с моими. В них была такая невыносимая боль, жалость и доброта.

Мадам Помфри отвлекла нас, подойдя и сунув Снейпу заживляющую мазь. Снейп открыл баночку и набрал пальцами мазь. Его пальцы прикоснулись к моей ране. А я все наблюдала за ним. Он мягко втер мазь в кожу. Потом профессор набрал еще мази и приподнял мой подбородок, провел пальцем по моей нижней губе. Я затаила дыхание, посмотрела ему прямо в глаза, вспоминая тепло его рук у себя на теле. И всхлипнула. Профессор приблизился и прошептал мне прямо в губы.

— Можете уже дышать, мисс Персиваль, — хриплым бархатным голосом сообщил он.

Он поднялся и подошел к окну возле кровати. Я через минуту вынырнула из своего сознания. Осмотрела руку, которая уже не болела, рана не кровоточила. Щелчком я очистила от крови койку и свой жакет. Рубашка была порвана и в крови.

— Придется выкинуть, — печально сообщила я. — Мадам Помфри, мне нужен бинт для перевязки.

Мадам Помфри подошла к кровати, на которой я сидела. Открыла упаковку бинта и сделала мне повязку.

Профессор в это время вышел из палаты, но вернулся через десять минут, подошел ко мне и протянул мою палочку.

— Ваша палочка, мисс Персиваль, — спокойно произнес он.

— Спасибо, где вы ее взяли? — взяв у него палочку, я заколола волосы ею.

— Мне передал ее Поттер, — ответил профессор. — Кажется она из красного дуба, а сердцевина? — спросил настороженно он.

— Волос фестрала, — тихо произнесла я и посмотрела на него.

— Волос фестрала? — приподняв бровь, переспросил он. — Откуда у вас эта палочка?

— Эта моя палочка, — резко ответила я и встала с кровати.

Профессор скрестил руки и продолжил задавать вопросы:

— Я так понимаю, что щит все же сработал, если вы до сих пор живы.

— Он не мог не сработать, это древний щит моего рода, — заявляющим тоном ответила я. — Но что-то пошло не так, и произошло расщепление. Что за заклинание вы применили? — уже спросила я его.

— Это мое личное заклинание, — отрезал профессор.

— Это заклинание связано со смертью? — спросила я его.

— Да, — спокойно ответил он.

— М-м-м, теперь ясно, почему меня расщепило, — задумчиво сообщила я. — Мой щит, профессор, не пропускает заклятия, но если они сулят смерть, то могут лишь ранить меня. Даже непростительными заклинаниями меня не убить.

Профессор слегка удивился, но молчал.

— Знаете, когда моего отца поймали африканские волшебники, они долго пытали его. Когда они поняли что даже «Авадой» его не убить, просто отрубили ему голову. Поэтому так и произошло, что щит смог пропустить только частичку заклинания, лишь ранив меня.

Я очень редко кому-то рассказывала об этом, тем более таким личностям, как профессор, но сейчас почему-то решила рассказать.

— Вы очень загадочная личность, мисс Персиваль. — Сказав это, он открыл дверь и вышел.

— Вы тоже, профессор Снейп, — прошептала я ему в спину.

Накинув покрывало, я вышла из больничного крыла, встретив по пути своих ребят, которые стояли все бледные возле моего кабинета.

— О, профессор Персиваль, — увидел Рон меня первым.

Все ребята повернулись и подбежали ко мне навстречу.

— Мы так переживали! — хором выкрикнули они.

— Все уже хорошо. Мадам Помфри все залечила, — соврала я.

Ребята успокоились немного, и я пропустила их в класс. Пока я переодевалась, они уже приготовили чай и распивали его у меня в гостиной.