Две подружки - [8]
После грозового дождя в каждом венчике цветка и на каждом зеленом листочке остались капельки воды, и теперь они на солнце заблестели, залучились.
На краю леса подружки с разбегу остановились — увидели на земле гнездышко, свитое из сухих травинок. А в этом крохотном гнездышке — желторотых, совсем еще голеньких птенчиков.
— Ай, чье же это? — крикнула Варя. — На самой тропе свила птичка. Какая бестолковая! Кто шагнет и — раздавит.
Юля сразу догадалась, как это произошло. Указала на вывороченную с корнями ель. Гнездышко на боку лежит. Оно упало с дерева. Огромная ель, падая, подломила еще березу, да еще осину, да еще куст орешника. В лесу гроза понатворила разных дел.
— Несчастные! — запричитала Юля.
Взяла птенчика на ладошку. Он неуклюже забарахтался, пискнул и открыл большущий рот.
И Варя взяла птенчика. И ее птенец разинул рот.
Тут над их головами раздался жалобный птичий писк. Девочки обрадовались: нашлась мама у птенцов. Наверное, она принесла червяков да букашек.
Нашли они Солониху и — домой
Роса подсохла. Ноги у девочек уже не зябли. На солнце, как и вчера, стало жарко.
Юлька уводила свою подружку дальше и дальше. Ей хотелось посмотреть на Утиное болото, белых и желтых кувшинок набрать.
Не дошли они до болота, как услышали: что-то в кустах завозилось.
— Кто это? — Варя схватила за руку Юльку.
— Не бойся, — сказала Юля, хотя сама тоже перепугалась.
Кустами пробиралась корова. Остановится, прислушается и опять, с треском ломая ветви, лезет.
— Ай, да ведь это Солониха! — закричала Юля. — Она стадо ищет.
— А где же здесь стадо?
— Погоним ее в лагерь.
Варя обрадовалась тому, что они выберутся из леса. Ей вовсе здесь не нравилось. Ну их, болотные кувшинки! Растут они в воде. Юлька еще пошлет доставать, а сама на берегу… как барыня.
Корове не хотелось слушаться девочек. Да как же не послушаешься, когда Юля и Варя взяли по хворостине и с обеих сторон наседают?! Она мотала головой, грозя поддеть рогами, но подружки спуску не давали.
— Ах ты, гуляка!
— Вот мы тебя!
Скоро встретились им Юлина мама и пастух. А с ними желтобровый Трезор. Как раз разыскивали Солониху.
Ольга Петровна отчитывала дядю Василия, а дядя Василий тоже не уступал:
— Баловница — твоя Солониха. Ищет, где бы погулять на хлебах. Вот я ей бубенец на шею привяжу.
— Чего хочешь делай, только чтобы она из стада не уходила.
Когда пригнали Солониху, дядя Василий так и сделал: погладил ее и навязал ошейник. А на ошейнике — медный бубенец. Как только она пошевелит головой, бубенец зазвенит.
— Вот, так-то далеко не уйдешь. А уйдешь, так я тебя услышу. Трезор тебя услышит, — пригрозил дядя Василий.
Девочки гуляли недолго. После полдневной дойки Ольга Петровна, собирая людей, обошла весь загон, наказала, кому оставаться, а кому домой ехать, и спросила:
— А где же Юля и Варя?
Они отозвались.
Девочки набрали по охапке луговых цветов. Подвода, нагруженная бидонами, пошла к переправе.
Юлина мама пыталась было запеть, но никто ей не подтянул: в полдень не до песен — все изнемогают от жары.
А как подъехали к реке, женщины одна за другой — в воду. Из воды уже весело закричали:
— Подавай, Куприян, да не очень торопись!..
Дядя Куприян, босой, с высоко подсученными штанами, вышел из землянки, вырытой в крутолобье горы, и погнал паром порожняком.
Паром уже прибыл. Дядя Куприян уже и лошадь на дощатый настил завел, а женщины все купаются да купаются.
— Эй, будет вам! — закричал он. — Отчалю! Вот право же, отчалю!..
Заработал мотор. Доярки испугались, оделись в кустах и — на паром. А некоторые — не очень-то: сделали из платьев чалму и вслед за паромом пустились пересекать реку вплавь.
Юля и Варя стояли с дедом Куприяном рядышком — у руля. Им теперь незачем прятаться. И паром не так перегружен, как вчера. Всего лишь вчера? Девочкам кажется, что это была давно-давно.
Опенки
Бывает же так: пойдешь в лес собирать одно, а найдешь другое. Вера и Паня пришли в молодую сечу собирать кисличку-костянику, а увидели там под кустами много тонконогих опенок. Куда ни глянут, везде семейками растут опенки. Головки у них крапленые, а на шейках — перепонки, словно белые косынки.
— Ой, сколько! — широко открыв глаза, закричала Вера.
Но Паня схватила ее за локоть.
— Не кричи. Только мы одни будем знать, где растут опенки. Побежим за корзинами. Да поскорее…
— Давай в фартуки собирать, — присев на корточки, предложила Вера.
— Вот тоже — скажет. В фартуке много ли унесешь? Нужны корзины.
И они пустились бежать в село. А молодой лес плотный: березы, осины, ольха да кусты черемухи сплелись ветвями — ну, прямо такая ли чащоба: того и гляди, лицо поцарапаешь или платье порвешь.
Выбравшись на прогалину, залитую солнцем, девочки огляделись: как бы не потерять им дорогу.
Паня, запыхавшись, сказала:
— Как найдешь грибы да расскажешь кому-нибудь, грибы-то в тех местах и не растут.
— Вот и неправда, неправда! — возразила ей Вера. — Мне бабушка говорила другое: чем больше людей собирает грибы, тем их больше родится. Она говорила: «Придешь в лес-то да аукнешь, кто-нибудь тебе откликнется, вот туда и иди. Где народ, там и собирай…»
Тогда Паня придумала другое:
