Две невесты Петра II - [47]

   — Что стряслось, Катенька? — спросила Дарья Михайловна, тяжело поднимаясь с колен.

   — Матушка Дарья Михайловна, беда, — задыхаясь, словно от быстрого бега, проговорила Катерина.

   — Да что стряслось-то ещё? Ты будто пять вёрст бежала, запыхалась.

   — И то правда, матушка Дарья Михайловна, — несколько успокоившись, ответила девушка, — как узнала про всё это, так к вам бегом.

   — Да про что ты узнала, милая?

   — Нешто не знаете?

   — Ничего не ведаю, я с самого утра не бывала нигде.

   — Вот то-то, а там невесть что творится.

   — Да где там-то? — теряя терпение, спросила Дарья Михайловна.

   — Да там, на дворе. Там из Петербурга гонцы приехали.

   — Из Петербурга? Гонцы? — встревожилась Дарья Михайловна. — Может, наше прошение до государя дошло и он решил нам милость оказать, обратно воротить?

   — Какое там! — обречённо ответила Катерина, махнув рукой. — Тут не то что милость — гляди, как бы хуже не стало.

   — Да что хуже-то может быть?

   — Всё, всё может быть, — кивнула головой девушка.

   — Или знаешь что? — всполошилась Дарья Михайловна. — Говори, не томи.

   — Вместе с теми гонцами прибыли ещё и солдаты! Одного-то я хорошо знаю. Его Федюшкой звать, я его ещё раньше там, дома, знала, — произнесла Катерина, покраснев. — Увидал меня, обрадовался, словно родню встретил, говорит: «Я думал, ты уехала от князя опального, в Петербург вернулась. От него, слышно, многие уже отъехали». А я ему и отвечаю: «Мало ли что другие, а я вот не уехала». Так он мне, знаете, что сказал?

   — Нет, откуда же мне знать!

   — Говорит, что ежели бы Николка позвал, так поехала бы, знал, что нравится он мне.

   — Это какой же Николка? — заинтересовалась Дарья Михайловна.

   — Да Николка-певчий.

   — Ах, певчий, — медленно проговорила Дарья Михайловна, внимательно вглядываясь в девушку. — Так чего же ты с ним не уехала, раз звал?

   — Матушка Дарья Михайловна, да куда я от вас уеду? Вы мне всё одно, что мать родная, — заплакала Катерина, — только ежели сами меня прогоните, а я от вас никуда не уйду.

   — Да будет, будет, милая, успокойся, — ласково сказала Дарья Михайловна, обнимая её за плечи. — Гнать никого не буду, но и держать силком никого не стану, — твёрдо сказала она.

Из сбивчивого рассказа Катерины Дарья Михайловна поняла, что ещё накануне поздно вечером к ним прибыли люди из Петербурга и, как узнала Катерина от своего знакомого солдатика, прибыли, чтобы убрать Пырского, а на его место поставить другого, поскольку дознались там, в Петербурге, что он много, дескать, воли Александру Даниловичу даёт.

   — Знаешь ли, кто приехал сюда?

   — Видать не видала, а имя узнала.

   — Как зовут-то?

   — Петром Наумовичем Мельгуновым прозывается.

   — Мельгунов, Мельгунов, — несколько раз повторила Дарья Михайловна, очевидно, стараясь припомнить, кто это. — Нет, не знаю, — произнесла она растерянно.

   — Да где вам, матушка Дарья Михайловна, упомнить-то всех! Ведь полон дом с утра до ночи, — сочувственно добавила Катерина.

   — А другой-то кто?

   — Другой важный такой, не то что капитан тот, сразу видать! Ни с кем не говорит, смотрит так строго.

   — Да кто же он? Звать-то как?

   — Иван Никифорович Плещеев, — чуть ли не по слогам произнесла Катерина имя второго прибывшего к ним чиновника.

   — Плещеев! — обрадованно воскликнула Дарья Михайловна. — Да он у нас в доме только что не ночевал, каждый день с утра уже у дверей его светлости дожидался.

   — Не знаю, не знаю, — с сомнением сказала Катерина, — станет ли он нынче так перед Александром Даниловичем лебезить, как прежде.

   — Это почему же?

   — Да потому, что приехал он... — Катерина умолкла, опасливо оглядываясь на дверь.

   — Да зачем же приехал он?

   — А затем... — Катерина подошла совсем близко к Дарье Михайловне и зашептала ей в самое ухо.

   — Неужто правда?

   — Вот истинный крест. — Катерина перекрестилась. — Солдатик-то этот, знакомец мой, секретно сказывал мне, что велено от Александра Даниловича все ценные вещи забрать.

   — Да как же так — забрать? — вскрикнула Дарья Михайловна. — Нешто это можно?

   — Всё, матушка Дарья Михайловна, нынче стало можно, — тихо, но уверенно ответила Катерина. — Может, государю либо сестрице его какие-то вещи у вас приглянулись, вот они и взялись за Александра Данилыча.

   — Тише, тише, — остановила её Дарья Михайловна, — что ж теперь делать? Что делать? — засуетилась она, перебирая что-то.

За дверью послышались чьи-то шаги и голоса. Дарья Михайловна и Катерина замерли, боясь пошевелиться.

   — Вот что, Катенька. Ты сейчас беги, а к вечеру приди ко мне. Мы с Александром Даниловичем поговорим, может, это ещё всё и не так.

Но всё оказалось совершенно так, как Дарье Михайловне утром рассказала Катерина.

Назначенные Верховным тайным советом чиновники — гвардии капитан Пётр Наумович Мельгунов и действительный статский советник Иван Никифорович Плещеев — прибыли в Ранненбург морозной январской ночью, когда в доме все уже спали.

Плещеев не велел слугам будить спящих, оставив с ними встречу и своё представление на утро.

Поутру, рано проснувшись, Александр Данилович был удивлён необычной суетой и шумом. Накинув халат и сунув ноги в тёплые валяные короткие сапожки, он вышел в прихожую, где обычно у дверей сидел караульный, и застал там необычайное оживление. Несмотря на ранний час, здесь, в прихожей, он увидел Пырского, ещё нескольких солдат, какого-то нового, не известного ему гвардейского капитана и, к удивлению своему, Ивана Никифоровича Плещеева, который в старое время в Петербурге ежедневно ожидал его выхода в доме на Васильевском острове.