Две недели на соблазнение - [37]

Ему не удалось сдержать торжество, когда двери широко распахнулись, являя взору огромный пустой холл дома Ралстонов. Так он и знал — они уже сели за обед без него!

Герцог подал шляпу, накидку и перчатки ближайшему слуге и направился к широкой центральной лестнице, которая вела на второй этаж, в столовую. Тихий разговор, доносящийся сверху, сделался громче, когда он наконец свернул в длинный, ярко освещенный коридор и вошел в просторную столовую, где гости дожидались начала обеда.

Выходит, они все же задержали обед из-за него. И это заставило его почувствовать себя ослом.

И казалось, ожидание не доставляло никому особых неудобств. Похоже, все прекрасно проводили время, особенно группка холостых джентльменов, собравшихся вокруг Джулианы. И сразу же стала ясна цель приема. Было очевидно, что леди Ралстон играла роль свахи.

Тут раздался громкий взрыв смеха, и тотчас же послышался мелодичный голосок Джулианы — ее переливчатый смех явно выделялся на фоне низкого мужского.

Саймон же в раздражении поморщился — такого он не ожидал. И ему это ужасно не понравилось.

— Счастлив, что вы решили присоединиться к нам, Лейтон.

Это саркастическое замечание Ралстона прервало мысли герцога. Но он игнорировал маркиза, обратив внимание наледи Ралстон.

— Мои извинения, миледи…

— Ничего страшного, ваша светлость. — Маркиза была само очарование. — Мы тут, пока вас ждали, прекрасно поболтали.

Это напоминание о холостых идиотах, окруживших Джулиану, еще больше разозлило Саймона. Но тут все мужчины начали садиться за стол, и только граф Аллендейл остался рядом с Джулианой. И на ней было такое сногсшибательное платье, какое Саймону еще не доводилось видеть. «Что ж, неудивительно, что все очарованы ею…» — подумал герцог.

Это платье само по себе было скандалом — шелк цвета полуночи, мерцая вокруг нее в свете свечей, создавал иллюзию, что она парила в ночном небе. Сочетание темно-красного, синего и фиолетового создавало впечатление, будто на ней ярчайшие цвета и в то же время — никакого цвета. А чересчур глубокое декольте обнажало слишком много кремовой кожи, бледной и совершенно безупречной. И держалась она в этом платье с дерзкой уверенностью, которой не было ни у одной другой женщины в Лондоне.

Конечно же, она знала, что это платье вызовет толки и пересуды. Что сделает ее похожей на богиню. И что у всех мужчин, смотревших на нее, возникнет только одно желание — снять с нее это великолепное платье и овладеть ею.

Наверняка Ралстон понимал, что это платье совершенно неприличное. И наверняка знал, что его сестра привлекла к себе нежелательное внимание. Саймон окинул холодным взглядом маркиза, сидящего во главе стола как ни в чем не бывало.

И гут Джулиана, прошуршав шелком, прошла мимо него в сопровождении графа Аллендейла, чтобы занять свое место за столом. При этом она улыбалась холостым джентльменам, плотоядно пялившимся на нее.

У Саймона зачесались руки — хотелось вышвырнуть из столовой всех этих ухмыляющихся франтов. Ох, не стоило ему принимать приглашение. Он чувствовал, что теряет самообладание, и ему это совсем не нравилось.

Герцог занял место рядом с маркизой Ралстон — то было почетное место, которое предоставили ему как самому высокородному гостю, не являющемуся членом семьи. В течение первых трех блюд Саймон был занят вежливой беседой с леди Ралстон, Ривингтоном и его сестрой леди Маргарет Толботт. Во время трапезы он пытался не обращать внимания на то, что происходило в центре стола, где джентльмены, количество коих превышало число дам, из кожи вон лезли, чтобы привлечь внимание Джулианы.

Однако не замечать Джулиану было просто невозможно, ибо она то и дело смеялась и шутила с другими гостями, одаривая их широкой ослепительной улыбкой. Но вместо того, чтобы участвовать в разговоре, как и большинство сидящих за столом, Саймон молча наблюдал за ней, а она уже довольно долго беседовала с мужчинами, сидящими напротив нее, — Лонгвудом, Брирли и Уэстом. Все они были без титулов, все вышли из низов, и все соперничали друг с другом за ее внимание.

Уэст, издатель «Газетт», потчевал ее какой-то дурацкой байкой про журналиста и уличный карнавал.

— …Ну по крайней мере он вернул свою шапку!

— То есть заголовок в репортаже? — спросил Лонгвуд, с глупым видом захлопав глазами.

— Медвежью!

Джулиана звонко рассмеялась вместе с этими тремя идиотами.

Саймон же уставился в свою тарелку. «Неужели они не смогли найти для нее аристократов? Незачем ей опускаться так низко и выходить за простолюдина».

В течение четвертого блюда внимание Джулианы почти полностью сосредоточилось на лорде Стэнхоупе, но он никак не годился в мужья, поскольку был известен любовью к азартным играм и женщинам. Справедливости ради стоило сказать, что он часто выигрывал в карты. Но наверняка Ралстон не захотел бы, чтобы его сестра вышла за такого человека.

Скосив глаза на маркиза, которого Стэнхоуп явно забавлял, Саймон осознал, что в его логику закралась ошибка. Ведь повесы любят общество повес, не так ли?

Во время пятого блюда Саймон старался сосредоточиться на оленине и делал вид, что не замечает Джулиану. Он прилагал все силы, чтобы не смотреть на нее, но это было не так-то просто. Не удержавшись, он поднял на нее глаза. А она с восторгом слушала графа Аллендейла, рассказывавшего о знакомстве лорда Ралстона и его будущей жены.