Две недели и дальше. Плохая вода - [11]

Миленький, надо же. И Стив терпел, молчал и терпел, хотя было больно, так больно, что хоть криком кричи, но Стив терпел, потому что разве это имеет значение, если она просит, и чуть не плачет, и возится с ним, и рубашку вон последнюю на бинты искромсала, что бы там Зулин ни говорил! А потом стало совсем легко, и тепло, и хорошо, и мягко, и ладонь прохладная на лбу, и Зулина Иефа чихвостит так, что любо-дорого… Волнуется. И надо бы, надо открыть глаза, вот только интуиция, которая просыпалась редко, но по делу, подсказывала, что не стоит… Потому что сразу все закончится: и ладонь прохладная на лбу, и забота, и "миленький". Так что Стив лежал молча, изображая глубокий обморок и изо всех сил стараясь не расплыться в довольной улыбке.

– …и вообще, я не понимаю, как тебе только в голову взбрело такое! – в который раз возмущенно воскликнула полуэльфка. – Ты так много и так убежденно кричишь о командной работе, а сам никого не слышишь и не слушаешь!

– Иефа, я тебе в сотый раз объясняю – создалась нестандартная ситуация, я практически ничего не знаю о бестиях…

– А не знаешь – так слушай, что тебе говорят, убоище!

– Что я мог услышать, когда это чудовище орало, как бешеное!

– Захотел бы – услышал бы! Ты можешь сейчас говорить все, что угодно, но никакие твои аргументы не переубедят меня в том, что ты просто проигнорировал указания Ааронна!

– Да почему вообще Ааронн должен давать мне какие-то указания!

– Вот! В этом весь ты! Не важно, что твои спутники практически мертвы, главное, что ты ведешь себя соответственно занимаемой должности! Большой начальник, тоже мне! Тьфу! – Иефа яростно плюнула, а Стив даже поежился незаметно – да, несладко придется Зулину, если в ближайшие две минуты кто-то не отвлечет ее внимание. – Если так дальше пойдет, некому будет возвращаться в Бристоль! Я жива и невредима только благодаря Стиву, а когда он, бедолага, оклемается, одному богу известно!

– Ну, я не стал бы утверждать столь категорично, – лениво заметил Ааронн, и Стив похолодел от дурного предчувствия.

– В каком смысле? – Иефа заботливо поправила плащ, на котором лежал дварф, и вопросительно посмотрела на эльфа.

– Если бы ты спросила, например, меня, когда оклемается бедолага Стив, я бы с удовольствием тебе ответил.

– И что? – угрожающим тоном спросила полуэльфка и медленно убрала руку с дварфского лба. Стив застыл и мысленно послал Ааронна туда, где тот вряд ли когда-нибудь бывал. – И когда?

– Видишь ли, Иефа… – Ааронн повозился, улегся поудобнее и подпер голову ладонью. – Стив у нас юноша крепкий, поэтому, честно говоря, он и сознание-то, в общем, толком не терял. По крайней мере, последние несколько часов он активно наслаждается твоей заботой и лаской, хоть и притворяется бездыханным трупом. Кстати, Стив, очень зря: ты плохой актер, целителя тебе не обмануть.

– Что? – хриплым голосом спросила полуэльфка, прокашлялась и снова повторила: – Что?

Стиву давно не было так плохо. Через плащ в спину кололи сухие веточки, от костра одному боку было жарко, другому же, наоборот, холодно. Стив не знал, что за мазь Ааронн приложил к его ранам, но только повязки противно и душно липли к телу, раздражали и заставляли потеть. К тому же, невыносимо чесалась переносица, и дварф догадывался, что чешется она не сама по себе, а под тяжелым взглядом разгневанного барда.

– Открой глаза, скотина, – тихо сказала Иефа.

Вот тебе и "миленький"… Стив послушно открыл глаза и от всей души мысленно пожелал Ааронну долгой и счастливой жизни.

– Мой тебе совет: быстренько придумай что-нибудь в свое оправдание, иначе я тебе яйца на уши намотаю, – ласково сказала Иефа на дварфском и улыбнулась людоедской улыбкой.

– Я не того… Не этого… – потерянно пробормотал Стив и накрылся плащом с головой.

– Неубедительно, – еще ласковей произнесла полуэльфка.

– Я не понимаю, почему ты так нервничаешь, Иефочка, – радостно встрял Зулин, довольный тем, что нашелся другой объект для бардовского гнева. – Можно подумать, если бы он был в сознании, ты бы с ним не возилась.

– Возилась бы! – оглушительно рявкнула Иефа, и Стив тихонько выдохнул. – Возилась бы, вот только…

– Вот только пинала бы изредка, а за каждую рану подзатыльник выписывала бы… – проворчал из-под плаща дварф и зажмурился, ожидая вышеуказанного подзатыльника, но ничего не произошло. В лагере воцарилась мертвая тишина, прерываемая изредка придушенным то ли хрюканьем, то ли всхлипыванием. Стив в панике заворочался, пытаясь сообразить, чего ждать от этой зловещей тишины, досчитал до десяти и осторожно выглянул из-под плаща. Ааронн сидел, уткнувшись лбом в колени и обхватив ладонями затылок; зарывшись лицом в плащ, мелко вздрагивал плечами Зулин; странно сжав губы, смотрела на Стива совершенно пунцовая Иефа. Дварфу стало не по себе.

– Может не надо… на уши? – растерянно пробормотал он. Трясущийся планар всхрюкнул как-то особенно громко и выразительно, и лагерь взорвался хохотом.

– Да ну вас к монахам, – вытирая слезы, обессилено проговорила Иефа. – Паразиты. Казнь отменяется, – повернулась она к обалдевшему Стиву. – Живи, пока я добрая.

– Кстати, смех – замечательное лекарство, – наставительным тоном произнес Зулин.