Две недели и дальше. Берегите бороду - [35]

Зулин шел и думал о том, что через час стемнеет, а они еще ничего не выяснили, а на закате появится проводник, по крайней мере, так сказал Натан, и придется уходить из города, а у них еще ничего не готово, и команда его постоянно грызется между собой, и очень сложно не привлекать к себе внимания, когда Иефу в городе знает каждая собака, и каждый встречный-поперечный считает своим долгом остановиться и поздороваться, а полуэльфка даже не пытается сделать вид, что это не она, а наоборот, хлопает ресницами и сообщает всем и каждому, что идет в кузницу подковать своего нового пони… А Стив каждый раз хмурится и поглаживает топор, и совершенно непонятно, кого он собрался рубить, Иефу или прохожих. А у девчонки в глазах черти пляшут, ей явно нравится дразнить дварфа. Хвала богам, вот последние минут пятнадцать что-то попритихла… И еще – что он, Зулин, умеет? Ведь, по здравому размышлению, старик Баламут не научил его ничему, что пригодилось бы в лесу. А ведь им явно придется идти в лес, вряд ли гоблины воспользовались проезжим трактом. Вот и возглавляй тут партию, когда сам толком не знаешь, что делать, а нужно еще руководить, блюсти авторитет, и Иефа… Зулин вздохнул. Какое-то не то пятое, не то шестое чувство подсказывало ему, что с полуэльфкой он еще намучается.

Стив шел и думал: грымза.

Северная стена после ночного нападения выглядела несколько неопрятно. Грубая каменная кладка была покрыта пятнами копоти, на мостовой примыкающей к стене улочки виднелись наполовину засыпанные песком темные лужи. Особенно много их было перед кузницей, из которой доносились мерные удары молота. Низенькая ограда палисадника соседнего дома была проломлена в трех местах, демонстрируя затоптанные клумбы и зверски ободранную черемуху.

– Кажется, мы на месте, – Зулин с сомнением рассматривал стену.

– Мило, – прокомментировала Иефа. – А где же люди?

– Люди после таких разборок по домам сидят, – пробурчал Стив.

– Нет, я имею в виду стражу.

– Какую стражу?

– Ты сам сказал, что кто-то с этими тварями дрался. И потом, судя по количеству крови, были трупы. Где они?

– А ты думаешь, что их тут на целый день на солнышке оставили бы вонять и тебя дожидаться? Убрали трупы, кому эта пакость нужна. Сожгли, наверное.

– И все-таки меня хотелось бы пообщаться с кем-нибудь, кто с ними дрался. Не могу же я разговаривать с булыжниками.

– Можешь разговаривать со мной.

– Стив, это одно и то же. Зулин, чего ты припал к этой стене, как к маме родной?

– Следы изучаю и тебе советую.

– И много наизучал?

– Иефа, милая, отстань, а?

– Тьфу на вас… – полуэльфка досадливо поморщилась и отошла к палисаднику. На клумбы было жалко смотреть. Только-только начавшие распускаться белые хризантемы валялись, вывороченные с корнем и вдавленные в землю, на лепестках кое-где темнели капли запекшейся крови. Иефа осторожно пролезла в пролом и огляделась. На изломанных ветках черемухи висел клок черной ткани, похожий на драную летучую мышь.

– Зулин… – позвала Иефа. – Зулин, тебя какого рода следы интересуют?

– Всякого! – отозвался планар, не отходя от стены.

– Тогда иди сюда, здесь как раз всякого рода следы имеются, – Иефа наклонилась, разглядывая цепочку темных капель. – Здесь или кто-то полз, или кого-то тащили.

– Откуда такие сведения? – Зулин подошел почти вплотную и заглянул через плечо. – Ты про эти капли говорила?

– И про них тоже, но в основном про ту тряпочку на ветке. Конечно, она может оказаться оригинальным украшением палисадника, которое тут специально повесили хозяева…

– Вряд ли… Она от крови вся заскорузлая. Надо бы тут пошарить в кустах, может, чего еще интересного найдем, пока не стемнело.

– А где Стив?

– Сторожит пони.

– Ясно.

– Кстати, Иефа, чего ты так взъелась на нашего дварфа, можешь объяснить?

– У нас долгие выстраданные отношения, – Иефа скрылась за черемухой.

– Давно знакомы?

– Второй день, а что? – девушка раздвинула ветки и с подозрением посмотрела на Зулина. – Ты уж не проповедь ли мне читать собрался? Так это лишнее, сразу предупреждаю. Лекции на тему гуманного обращения с дварфами на меня не действуют. Или действуют исключительно плохо.

– Дело твое, – Зулин пожал плечами. – Просто вам вместе работать ближайшие две недели.

– Работе это не помешает. Эй, а это что? – Иефа снова скрылась за кустом. – Зулин, глянь, это, кажется, по твоей магической части.

– Что там?

– Медальон какой-то, сейчас покажу.

– Руками не трогай! – Зулин продрался через ветки черемухи и наклонился над небольшим серебряным медальоном, который рассматривала Иефа. – И запомни на будущее: не спеши хватать голыми руками штучки такого рода – мало ли, какая на них магия… Посмотри еще вокруг, может, снова повезет.

Иефа фыркнула и, проворчав что-то о снобизме, продолжила осмотр палисадника, а Зулин занялся трофеем. Медальон выглядел вполне безобидно. Без особых изысков – серебряный круг, а в нем буква V. Зулин аккуратно поднял находку, держа за кожаный ремешок, и сосредоточился. У медальона явно было какое-то назначение, функция, которую он исправно выполнял и, что самое главное, продолжал выполнять и теперь, лишившись хозяина. От медальона фонило магией, фонило вовсю, и ничего хорошего от этой магии ждать не приходилось, но дальше этого Зулин продвинуться не мог. "Эх, учитель, учитель… – подумал со вздохом планар, выбираясь из черемухи. – Не тому ты меня, учитель, учил…"