Две дороги - один путь - [20]

— Да нет, — не выдержал Денёк. — Я всё расскажу, ладно?

— Откровенное признание смягчает наказание, — пропел Лёха.

— Мы не в суде, — резко оборвала его Ленка. — Расскажи, Денёк.

Волнуясь, Денёк рассказал. Как много он передумал за вчерашний день и вечером сказал отцу, но тот не успел позвонить, потому что была уже ночь, и позвонит, может быть, только сегодня.

— Но это ничего не объясняет, — пожал плечами Олежка. — Щеколда-то всё равно как-то узнал.

— А может, твой отец тихонько позвонил? Чтобы ты не услышал?

Денёк замотал головой:

— Нет, у нас телефон отовсюду слышно. Да и мы вместе спать легли.

— Ребята, — спросил Егор, — а не мог Щеколдин как-то случайно узнать? Увидеть, как вы готовитесь, надпись на шалаше прочитать или ваши разговоры услышать?

— Нет, не мог. Неужели бы мы не заметили, если кто-нибудь из щеколдинцев или он сам вертелась бы рядом?

— Стойте! — вдруг вскочил Олежка. — А Алёнка? Помните?

Ну, конечно, как же они могли забыть! Когда они рисовали плакат с гневной надписью, рядом играли со своими куклами Катюшка и Алёнка. А Алёнка — сестра Шика, щеколдинского адъютанта! Но Алёнку, в отличие от брата, все во дворе любили. Была она, пятилетняя, улыбчивая и ласковая, никогда никому не мешала. Вот и в тот день подошли они с Катюшкой, смотрели на всё восторженными глазами. Алёнка попросила:

— Можно, я тоже порисую?

И Сашка вручил ей кисточку — буквы разукрашивать. Алёнка нарисовалась вдоволь и спросила:

— А что это будет?

Лёха тогда рассмеялся:

— Вот у своего брата вечером и спросишь!

— Это ему?

— Ему, ему… Сюрпризик!

— …Вот она и спросила!

— Шик не дурак, он тут же смекнул, что тут что-то нечисто!

— Ну, Алёнка!..

— Она же ребёнок, она сама ничего не поняла. Спросила, да и всё.

— Посоветовал, Лёшенька!

— Ну давайте. Теперь всё на меня свалите.

— Да нет, это я так…

— Ребята! — перекричала всех Ленка.

— Мне кажется, мы должны извиниться перед Деньком. Ведь он не виноват.

Все неловко замолчали.

— А это ещё не доказано! — весело запротестовал Леха.

— Сейчас получишь по загривку, — пообещала Петька.

— Понял, заткнулся, упал, уполз…

— Да ладно, — сказал Денёк. — Вы же не знали… Я и сам… Только, знаете, давайте больше без этих… без ловушек всяких, а?

Хижина

— 1 —

На следующее утро Петька проснулась рано-рано, она вообще была ранняя пташка, а летом, когда солнце бьёт в глаза, вставала до петухов. Точнее, до одного петуха, который жил в домишке неподалёку и кукарекал ровно в 7:15. Правда, кукарекал на славу, по всей округе было слышно.

Петька потянулась и вскочила. В ней звенела беспричинная радость. Хотя нет, причины, конечно были. Во-первых, история с Деньком хорошо закончилась. Во-вторых, сегодня последний школьный день, да и тот коротенький: сказали прийти сдать учебники и получить новые. Это тем, у кого всё в порядке с оценками. У Петьки — в порядке. Даже Анна Матвеевна вывела Петьке по математике «4». Со скрипом, но всё-таки. Этой скрипучей четвёркой Петька вчера хвасталась папе — и это третья причина для радости. А ещё сегодня все Бродяги пойдут к Егору в гости. И самое главное — Егор вчера пообещал научить Петьку играть на горне.

В общем, такой день стоило начать пораньше. Петька быстро убрала постель (одним комом затолкала её в ящик), засунула за пояс старую тетрадь; в потрескавшихся корочках и тихонько, чтобы никого из домашних не разбудить, вышла из квартиры.

В подъезде было пыльно, прохладно и сумрачно. Но вот Петька толкнула подъездную дверь, и на неё обрушилось раннее летнее утро. Тихое ликование охватило Петьку. Она рассмеялась, подпрыгнула, пытаясь достать ветку тополя и, подумав немного, куда бы направиться, побежала в Хижину.

Петька ещё ни разу не была в Хижине одна, без ребят. Тихонько поскрипывал дощатый пол, где-то в углу ещё пел сверчок — не понял пока, что уже утро. Петька распахнула ставни, впуская на чердак солнечный свет. Постояла, подставив лучам лицо и глядя на столпотворение крыш. Где-то внизу дворник мёл тротуары — мерное шарканье метлы долетало до чердака. Ещё слышался гомон воробьев, рокот проезжающих изредка машин и звуки пианино. («Кто-то явно сумасшедший! В такую рань!») Играли упражнения по сольфеджио, монотонно и нудно. Петьке эти упражнения были знакомы и ненавистны, как зубная боль. Три года назад Петьку с треском отчислили из музыкальной школы. Ленка ходила тогда чуть-чуть виноватая, а Петька была счастлива.

Дело в том, что именно Ленка затащила ее «в эту преисподнюю». Когда 1 сентября они оказались в одном классе, то решили «никогда не расставаться и дружить вечно». А после уроков выяснилось, что Ленка идёт сейчас сдавать экзамен в музыкальную школу. И стала уговаривать Петьку пойти с ней. Вообще-то Петька знала, что такое «музыкалка» — Ирина как раз там училась последний год. Но Ленка сделала жалобные глаза:

— Пожалуйста, Петь, я так волнуюсь, когда одна, а мама на работе…

Петька повеселела: поддержать подружку на экзамене — это пожалуйста! Но по дороге Ленка так здорово расписывала учёбу в «музыкалке», говорила, как они будут вместе ходить в школу, разбирать гаммы, играть в четыре руки… В общем, когда дошли до школы, Петька не прочь была уметь играть на пианино. Но она не собиралась тратить на обучение лучшие годы своей жизни. Так она и сказала Ленке.