Дважды убитый - [39]

— Почему ты так считаешь? — удивилась Настя. — Разве своих убивают?

— Уверен, — задумчиво ответил Игорь. — Потому что у меня тоже есть такой приказ.

— И что же теперь делать? — растерянно спросила Настя. — Ты пойдешь убивать?

— Нет. Чтобы выполнить долг перед родиной, не всегда нужно убивать. Я просто попробую выжить и выполнить свой долг. Но для этого мне надо уйти отсюда.

— А как же я?

— А ты меня подождешь. Тут! — почти приказал Игорь. — Если вечером не вернусь, выбирайся отсюда сама. Поняла?

— Да.

— И еще, — Игорь помялся, словно не до конца еще решил, можно ли доверить Насте самое главное, — если не вернусь, постарайся связаться с одним человеком. Его телефон в Москве: 267 89 14. Генерал Калягин Дмитрий Павлович. Запомни. Сообщи ему, что задание выполнено.

Игорь уже повернулся, чтобы уйти, но на пороге вновь появилась тетя Эльза. Ее лицо выдавало крайнюю степень тревоги.

— Что случилось? — спросила Настя.

— За домом следят! Гжегош засек по крайней мере троих. Он поднялся на чердак, где у него хранятся кое-какие инструменты, и увидел через слуховое окно людей. Они бродят вокруг пансиона и что-то высматривают. Возьми, переоденься на всякий случай, — и тетя Эльза протянула Насте какое-то старушечье одеяние, состоящее из длинной черной юбки времен эпохи Габсбургов, серой кофты и черного платка.

Настя немедленно со всем этим богатством скрылась в душевой комнате.

— Все равно мне надо уходить, — заявил Игорь. — Переодевание не поможет. Если что, попробую оторваться от них. Не в первый раз.

Но старомодную соломенную шляпу и инвалидную палку все-таки он взял.

— Сволочи! — всхлипнула тетя Эльза. — Ничего не меняется. В сорок втором, когда я прятала здесь Броничку, маму Дэвида, за нами следили нацисты. В сорок шестом сюда с обыском явились русские. А теперь — венгры.

— Теперь еще неизвестно, кто явился, — задумчиво проговорил Игорь.

Дверь душевой внезапно открылась, и на пороге появилась забавная старушенция, весьма отдаленно напоминающая Настю. Платок был подвернут и почти полностью закрывал лоб. Под глазами красовались почечные тени, а от носа к уголкам рта бежали аккуратно нарисованные складки и морщины. В довершение ко всему юбка была перекошена так, что одна пола чуть не волочилась по полу, а другая задиралась намного выше щиколотки. Только глаза светились молодым блеском, но Настя уже доставала из сумки очки.

— Да ты художник, — вырвалось у Игоря.

— Скорее, скульптор, — засмеялась Настя. — В крайнем случае, как говорят в России, без куска хлеба не останусь.

— Ладно, спасибо за все. — Игорь аккуратно, чтобы не причинить боли, пожал руки тете Эльзе и Гжегошу. — Прощайте.

— Прощайте, Игорь Сергеевич Дорохов, — глядя Игорю прямо в глаза, произнесла Настя.

Игорь удивленно вскинул голову:

— Откуда ты?.. Впрочем, ладно, потом.

Входная дверь закрылась за ним почти неслышно.

* * *

Алекс в шикарном номере генерала Калягина чувствовал себя не совсем уютно. Хоть он и работал все последние годы с миллиардером Буртом, но к роскоши не привык. Да и не считал, что она нужна. «Она расслабляет, — думал Алекс, — а в нашей жизни это опасно».

— Вы проверили? Деньги дошли?

— Так точно, товарищ генерал.

— Вот и славно. А нашим венгерским друзьям мы должны помогать, — добавил он с ухмылкой. — Конечно, если они содействуют нам.

И Калягин набрал номер заместителя комиссара полиции.

— Как дела, дорогой? — спросил он в трубку. — Есть возможность серьезно отличиться…

* * *

Вилли Бон, прямо с самолета заявившийся в комиссариат полиции, уже битых три часа морочил голову комиссару Готтлибу, не давая тому работать.

— Чего вы от меня еще хотите, Вилли? — кипятился комиссар. — Я послал своих лучших полицейских на улицу Милоша Формана. Они уже больше двух часов разглядывают каждую доску на заборе пансиона, но никого, кроме двух десятков инвалидов и немощных стариков, они там не увидели. Может быть, это и есть ваши страшные агенты, Вилли? Может быть, они чертовски ловко научились стрелять из столовых ложек и костылей?

Бон слушал комиссара, выказывая чудеса терпения. В другой обстановке он бы уже давно объяснил этому надутому полицейскому, кто он такой и где его место. Но сейчас он слишком зависел от действий этого коммуниста. В том, что Готтлиб — коммунист, Вилли не сомневался ни секунды. Он считал, что во всей Восточной Европе только одни они и живут.

— Поверьте, господин комиссар, — продолжал уговаривать Бон, — мои данные верны. Точнее не бывает. Агенты обязательно появятся.

— А почему я должен вам верить? — продолжал кипятиться Готтлиб. — Один раз я уже поверил вашему человеку, и что в результате? Сожгли казарму. Что теперь испепелят? Пансион для калек? Больше всего мне хочется арестовать вас и хорошенько допросить.

— Послушайте, — Бон продолжал соблюдать спокойствие, хотя жилы на его обширной лысине порой надувались до неприличных размеров, — я работаю на частную компанию, которая тоже пострадала.

— Как?

— Эти бандиты захватили в заложники нашу сотрудницу.

— Женщину? — побагровел Готтлиб. — Там, где они, всегда проблемы. Поверьте моему опыту.

— Охотно верю, комиссар, — изобразил улыбку Бон. — Но объединить усилия — в наших общих интересах. Вам нужны агенты, а нам нужна наша сотрудница. И ничего с вашими полицейскими не случится.