Дважды убитый - [3]

* * *

В международном аэропорту «Шереметьево» Софью и Настю провожала только Наталья. Друзья и бывшие сослуживцы появляться в «Шереметьево» не решились. Софья не обиделась: август 1975 года — не лучшее время для общения с навсегда выезжающими за границу. Им-то всем оставаться. Так зачем рисковать?

Большого столпотворения у регистрационных стоек не было, и саму регистрацию еще не объявляли. Женщины и Настя поднялись на второй этаж, на висящий над залом балкон, на котором приютилось небольшое кафе. Кофе здесь продавали по каким-то заоблачным ценам. Даром, что ли, это аэропорт? Впрочем, советские деньги уже ничего для Софьи не стоили, и она была рада избавиться от них. Она напряженно смотрела с балкона в зал, и суетящиеся внизу люди казались ей персонажами давным-давно виденного черно-белого фильма. Волнения не было. Наоборот, медленно нарастало нетерпение. Скорей бы!

Сидя за столиком, Наталья неожиданно всхлипнула.

— Не плачьте, тетя Наташа, — растерялась Настя. — Скоро увидимся, мы обязательно приедем.

— Конечно, дочка, — задумчиво откликнулась Софья. — Приедем. Когда-нибудь, когда здесь что-то изменится. Ты, может быть, доживешь. — И обменялась с Натальей понимающим взглядом.

Объявили регистрацию на Вену.

Подхватив тяжеленные чемоданы, Софья, охнув, потащила их к стойке регистрации, но рядом вдруг объявился стройный молодой человек в черном сюртуке и смешной черной шляпе.

— Давайте, — предложил он, хватаясь за чемодан. — Наши люди должны помогать друг другу.

Софья выпустила ручку и вопросительно взглянула на добровольного помощника, мало похожего на еврея.

— Вы тоже в Израиль? — недоверчиво спросила она.

— Конечно. Теперь все туда.

Софья посмотрела на него с изумлением.

Он уточнил:

— Все, кто может.

В самолете выяснилось, что молодого человека зовут Вадим. Он всю дорогу развлекал Софью разговорами, расписывая всевозможными красками будущую жизнь на Западе.

— Разве Израиль — это Запад? — улыбалась Софья. — Это Восток.

— Какая разница? — смеялся в ответ Вадим. — Все, что не Советский Союз, является Западом.

Настя только краем уха прислушивалась к их разговору. Конечно, Вадим ей понравился, но о чем ей было с ним говорить? Тем более что она была занята своим делом: она глядела в иллюминатор, туда, где на крыльях самолета застыли звезды. Большие красные звезды.

Глава вторая

Игорь Дорохов выглянул в иллюминатор транспортного самолета: с ночного неба тускло подмигивали далекие маленькие огоньки.

«Север, — вздохнул Игорь. — Север и есть север».

И ему вспомнились жирные южные звезды Афганистана, где пришлось в самом начале войны участвовать в нескольких спецоперациях. По ночам звезды там так светили, что не нужно было никаких фонарей.

Также вспомнился Египет в восемьдесят первом. Туда он попал юнцом, только набирался боевого опыта. Сколько же с тех пор у него накопилось этого опыта!

Впрочем, Игорь не очень любил вспоминать. Привычку помнить и размышлять о посторонних вещах из него вышибли еще в училище. Помнить надо было только то, что приказано, или то, что во время выполнения задания позволит выйти из самой тупиковой ситуации.

Но звезды… Звезды он почему-то запоминал, обращал на них внимание. Как иначе? Вся жизнь его среди звезд. Звезды были везде: на погонах, на фуражках, на крыльях самолетов и на воротах воинских частей. Везде.

А в последнее время ему иногда стала являться другая звезда — та самая, огромная, застывшая в последнем кадре фильма, который им с матерью давно показывали на Лубянке. Друг отца снимал все до конца. То и дело звезда на борту танка всплывала перед глазами. Странно.

Впрочем, в последнее время многое было странным, не таким, как прежде. И главное, что эти странности зарождались в нем самом. Нет, он не испытывал сомнений в том, что делает, чему посвятил жизнь. Все было просто: приказы не обсуждаются, они выполняются любой ценой. Есть родина, и он служит ей. Служит везде, куда бы ни направили. Родина. Она и сегодня в опасности. Она всегда в опасности. И он, майор спецподразделения КГБ СССР Игорь Дорохов, для того и живет, чтобы ее ежедневно спасать.

— Очнись, Барс, — хлопнул его по плечу сосед по лавке. — Приехали.

Дорохов огляделся. На лавках вдоль бортов в полной боевой экипировке напряженно застыли десантники, наряженные в короткие армейские бушлаты и кирзовые сапоги. И только оторвавший Игоря от размышлений Володя Петров так же, как и он сам, был затянут в черный комбинезон, поверх которого был надет бронежилет. На руках — утепленные перчатки с вырезами для пальцев. Черная маска была невинно скатана в трубочку, как будто детская шапочка. Зато из многочисленных карманов торчали рукоятки совсем не детских ножей и длинноствольных пистолетов. И — никаких знаков различия. Только светящиеся белые нашивки на рукавах.

— Понял, Орел, — откликнулся он, немедленно из Игоря превращаясь в Барса. — Работаем.

В этот момент самолет сильно тряхнуло — шасси самолета коснулись бетонных плит аэродрома. Десантники застыли на своих скамейках. После короткой рулежки турбины заглохли, и на сидящих людей в самолете на несколько мгновений свалилась черная тишина. Но сразу же протяжно загудели лифты, мягко переломился пол, и в самолет ворвалась холодная вильнюсская ночь.