Дважды Татьяна - [23]

— Отойдите в сторонку, сейчас уладим, — тихо бросил он Тамаре и заворчал на прибывших: — Чего стали? Людям дорогу загородили. А ну, давай в сарай, да поживее…

Немцам он объяснил:

— Господа, я — коммерсант, продукты мной приобретены в обмен на спирт. Сегодня продавать ничего не буду, время позднее. Пожалуйста, завтра… Там посмотрим. Сами понимаете, коммерция…

Слово это явно вызвало у солдат уважение, они отправились дальше. Тамара опомниться не могла от изумления и только что пережитого страха. Оказавшись к ней поближе, управдом — он подталкивал подводу — шепнул доверительно:

— Не рекомендую оставлять ваших гостей на ночлег.

— Да что это вы? — Тамара старалась не выдать тревоги.

— Не бойтесь, я вам хочу помочь. Подводу с лошадью оставим в сарае, а людей надо устроить. У вас им оставаться нельзя.

Тамара стояла в полной растерянности. Почему вдруг управдом, этот делец, связанный и с немецкой управой и с полицией, печется о ее безопасности? Не ловушка ли это? Но отступать было некуда: отказаться от его помощи — значит наверняка привлечь внимание немцев.

Между тем Кучеров, даже не дожидаясь ее согласия, продолжал распоряжаться.

— Давай, хлопцы, ко мне, — обратился он к троим прибывшим и растворил дверь своей квартиры.

Тамара, ошеломленная, последовала за ними.

— Ну так вот, — сказал Кучеров, прикрывая за собой дверь. — У Тамары оставаться опасно, ко мне уже наведывались насчет нее справляться. Не понравилось полиции, что она съехала так неожиданно, у них не спросившись.

Когда на улице и в доме все стихло, Кучеров бесшумно вывел из своей квартиры троих приезжих мужчин. Он устроил им ночлег на чердаке соседнего полуразрушенного дома.

— Тут вам будет спокойно. Без меня — никуда. Располагайтесь, а завтра я сам приду за вами.

И партизаны уступили, не зная, верить или не верить. Каждый день они буквально ходили по острию ножа, и оставалось полагаться лишь на свою интуицию. Кучеров говорил с ними как товарищ, как старший, да и на сон, на отдых все это время у них оставались считанные минуты, поэтому они просто повалились на сваленное в углу тряпье и забылись тревожным сном, похожим на бодрствование.

А вот Тамара и Таня не могли уснуть всю ночь, ворочались, тихо переговаривались, стараясь не разбудить Терезу Францевну: она совсем сдала в последнее время.

Таня все допытывалась у Тамары, что она знает о Кучерове, какой он человек, что делал до войны, а Тамара, как назло, не могла ровнехонько ничего припомнить.

На следующее утро продовольствие, прибывшее в адрес Тамары, поступило по назначению с соблюдением всех мер предосторожности. Часть продуктов, как и было приказано, распродали. И подвода с партизанами, получившими в Минске немало нужных сведений, отправилась в обратный путь.

Сколько ни гадали Тамара с Таней, но так ничего и не смогли решить. Однако они заметили: управдом использует каждый случай, чтобы заговорить с ними.

— Вы, Таня, такая же сестра Тамары, как я — ее дедушка, — бросил он однажды шутливо, проходя мимо тащивших корыто с грязной водой Тамары и Тани.

Тамара едва не отпустила руку, грязная вода плеснулась на землю. На что он намекает? Что это — угроза или вымогательство? Может, взятку хочет получить?

Кучеров усмехнулся, и каким-то новым, незнакомым выражением усталости, иронии засветилось его лицо.

— Я все знаю, Тамара Сергеевна. Знаю, почему у вас каждый вечер льют воду из крана. Знаю и насчет подводы, откуда она прибыла. Мне, так сказать, по должности приходится быть наблюдательным. Управдом…

— Что вы хотите сказать? При чем тут вода?

— При том, что работать нужно осторожнее, чище, чтобы комар носа не подточил. Вы вот сейчас думаете про себя: «Чего этот самогонщик Кучеров меня поучает? Спелся с оккупантами и вообразил, что вечно будет на его улице праздник…»

— Павел Михайлович, ничего я такого не думала, — в сердцах возразила Тамара.

— Так вот, если уж вы мне доверили свои дела (Тамару покоробило от этого фамильярного «доверили»), я не возражаю, чтобы и вы кое-что обо мне узнали. Так вот, самогонный заводишко Павла Кучерова — партизанское предприятие. Весь доход идет в распоряжение бригады… Какой именно, это неважно. За нашу продукцию, сами понимаете, любой товар можно добыть: батареи там, аккумуляторы, шрифт, бумагу, а коли надо — то и кое-что из боевого снаряжения.

С того дня в квартире Тамары уже не лились по вечерам из-под крана потоки воды, никто не пилил дрова. Но это не означало, что радиопередатчик не сообщал сводок Советского Информбюро: просто его с помощью управдома перенесли на чердак, где однажды нашли приют трое партизан, приезжавших с продуктами. На чердаке этом, запертом обычно тяжелым лабазным замком, управдом Кучеров устроил что-то вроде кладовки.

Каждый вечер, едва начинало темнеть, они все вместе ловили Москву. Таня или Тамара торопливо записывали сводки о положении на фронтах и другие важные сообщения, а Кучеров с молотком в руках отправлялся чинить крышу. Грохотал молотком, вгонял гвозди в проржавевшие железные листы над своей кладовкой — этакий скопидом, коммерсант кулацкой закваски. Гремел до тех пор, пока не заканчивалась передача из Москвы. Кучеровская работа ни у кого не вызывала сомнений: люди привыкли видеть его вечно за каким-нибудь делом.