Усилия ее маленьких рук не прошли даром. Руки и ноги мальчика оттаивали и оживали. Напрягшись, он выбросил вперед ладонь, ухватился за плечо девушки и сел. Затем согнул колено.
— О, ты совсем выздоровел, Конан! — обрадовалась Гэлла.
Но тут, заслышав скрежет открываемой двери, мальчик мгновенно оттолкнул ее под прикрытие выступающей длинной плиты стола. Гэлла сжалась в комочек и зажмурилась. Конан хотел было принять прежнее положение, но успел только упасть навзничь, больно ударившись затылком о холодный полированный камень.
Вошедший старик окинул быстрым взглядом его тело с раскинутыми руками и полусогнутой ногой, но не рассердился, а понимающе покивал головой.
— Скучно лежать без движения?.. Потерпи, мой мальчик. Скоро ты задвигаешься, забегаешь, заползаешь… Уже завтра наступит для тебя новая и такая увлекательная жизнь, мой славный, мой дерзкий… Если бы ты знал, как нужна мне твоя отвага, твоя дерзость, волчий твой блеск в синих глазенках!..
— И для чего же тебе все это? — поинтересовался Конан, стараясь потихоньку принять прежнее положение.
Он решил поддерживать разговор со словоохотливым стариком. Во-первых, Буно мог при этом выболтать нечто важное, что пригодилось бы ему для спасения — себя и всех остальных. А во-вторых, болтая, старик не расслышит шорохи и вздохи, которые неминуемо будет издавать безрассудная девчонка.
— А для того, чтобы добывать мне самые чистые, самые бесстрастные камушки! — охотно ответил Буно. — За ними нужно спускаться в глубины гор, а там бывает жарко, очень жарко. Шедд рассказывал мне, что видел дивное скопление сапфиров, прозрачных и голубых, как сам воздух, но подобраться к ним не мог: кожа его чуть не полопалась от невыносимого жара. Твоя же кожа будет прочной, как щит, а для лица и глаз мы придумаем какую-нибудь защиту… Да ведь ты же уже познакомился со свей будущей кожей и ножками, разве не так?.. Нравится тебе эта прочная и красивая спинка, которую не проткнет ни стрела, ни меч? Скоро она будет твоей!
От мысли, что старик не шутит и действительно собирается превратить его в одно целое с гигантским жуком, голова мальчика закружилась и к горлу подступила тошнота. Он едва не потерял сознание. Но молчать и, тем более, валяться в обмороке было нельзя, поэтому, преодолев Леденящее отвращение, он отозвался слабым, но заинтересованным голосом:
— Интересно, как это у тебя получится?..
— А так же, как получилось с Шеддом! — воскликнул Буно.
В голосе его слышалась гордость.
— Главное — сделать Звездное ожерелье. Для этого нужно подобрать двенадцать пар горячо любящих друг друга камней и выстроить их в цепь по особым знакам. Такая цепь сможет соединить и удержать вместе самые несоединимые вещи. Скажем, голову человека и туловище гигантского червя. Или жука, или медведки… Если снять с Шедда ожерелье, он тут же умрет, потому что человеческая плоть не может срастись с плотью более низкой твари. Но влюбленные камни творят чудо! Любовь вообще чудо, мой мальчик, даже у людей она кое-что может, а уж среди камней!.. Соединенные в ожерелье пары силой своей любви заставляют кровь человека течь по телу ползучей твари и наоборот.
— Разве камни могут любить? — спросил Конан, на этот раз уже с неподдельным интересом.
— И любить, и ненавидеть, и дружить, и враждовать — как и люди! Только нужно большое умение и большая зоркость, чтобы заметить их любовь или ненависть…
За разговором Буно продолжал перебирать свои камни, низко склонившись над столом и прищурившись. На этот раз на руках у него было что-то вроде грубо сшитых кожаных перчаток, на кончиках пальцев которых искрились небольшие алмазы.
— Смотри, смотри, — сказал старик. — Я вижу, как тебе интересно. Твои синие глазенки сверкают не хуже двух лазуритов! Если тебя по-настоящему увлекут камни, я могу поведать тебе много-много секретов. Наверное, я совсем состарился: так и тянет передать кому-то свои знания. Так и хочется видеть возле себя пытливые и внимательные глаза ученика. Ты не глуп, Конан. Ты многое мог бы перенять у меня. Впрочем, — спохватился старик, — в твоем новом положении тебе будет трудно даже держать камушки, а не то, что работать с ними… Трудно будет держать их в лапках, славных, мохнатеньких шести лапках… Но это ничего. Знание тебе не помешает. Ты будешь разбираться, какие камни чего стоят, и имеет ли смысл ради них забираться в раскаленные расщелины…
Буно выбрал из разноцветной россыпи два продолговатых изумруда и, соединив их вместе, долго разглядывал. Тонкие губы его удовлетворенно подергивались.
— Смотри, какие красавцы чистой воды! Мои славные ребятки немало потрудились, добывая их, а затем шлифуя долгими ночами. Как хорошо, что они не нуждаются в сне и отдыхе и могут шлифовать, шлифовать, шлифовать не разгибая спины… но найти и придать им ослепительный блеск — это еще не все. Готовые камни я ссыпаю на пол в своей кладовой — о, какая там многоцветная волшебная груда!.. Много дней я не подхожу к ним и не касаюсь. Ведь нужно время, чтобы они успели познакомиться, кого-то между собой полюбить, а кого-то возненавидеть… Вот эти двое, видишь? — они любят, они полюбили друг друга крепко-крепко, может быть, навсегда. А ты заметил, как я перехитрил эти гордые изумруды? Я не касаюсь их пальцами, но только алмазами, прикрепленными к коже перчаток. Алмазы — мои лучшие помощники, самые стойкие и прочные ребята. Сквозь алмазную плоть зеленые неженки не почувствуют ничего. Они не узнают, грязны мои помысли или чисты, пока пальцы мои не коснуться их. Но они не коснуться! Я перехитрил их. Больше не будут рассыпаться в пыль самые чистые, самые ценные мои камушки… Будут смирненько стоять в ожерелье, поглощенные великой любовью, в ряду таких же безумцев… А знаешь, как находить влюбленные пары? Это не так-то легко, мой мальчик!
