Дважды благословенная - [4]

Глаза испанца сверкнули:

— Если вам это не нравится, я…

— Я этого не говорила! — поспешила уверить его она. — Если бы мне это не нравилось, сеньор Ортега, я плеснула бы вам в лицо вином в первый же момент, как вы кивнули мне!

— Узнаю дочь моего давнего врага! — сверкнув глазами, весело рассмеялся дон Диего. — Впрочем, честно говоря, я представлял вас другой!..

— То же самое я могу сказать о вас, дон Диего. . Испанец прищурился:

— Так что же ваш отец говорил вам обо мне? Тори посмотрела на него:

— Что вы хитрый, коварный, безжалостный сущий дьявол.

Диего рассмеялся так, что обратил на себя внимание окружающих.

— И вы не боитесь, мисс Мередит, танцевать с этим дьяволом?

— Ничуть, — улыбнулась она в ответ, — если он танцует столь божественно, как вы.

Диего снова засмеялся, и уж слишком вольно прижал Тори к себе, но девушка не возразила.

— Как все-таки превратна порой бывает судьба! — слегка вздохнул испанец. — Так неожиданно нас свела… чтоб разлучить так жестоко! — Взгляд дона Диего горел таким огнем, что на минуту Тори показалось, что она для него — единственная женщина в мире. — Вы уверены, что вам непременно надо уезжать так скоро? Неужели нет способа хоть немного продлить ваше пребывание в Новом Орлеане?

— Я и так уж слишком задержалась, — грустно покачала головой Тори. — Я должна была уехать отсюда еще два дня назад. — Его рука сжала ее запястье. От каждого нового прикосновения этого горячего брюнета словно электрический разряд пробегал по всему телу Тори.

— Неужели, — с жаром произнес он, — неужели нам суждено вернуться домой лишь для того, чтобы продолжить эту старую войну между нашими семьями?

Тори даже не хотелось думать о возвращении домой. Вместо сверкающих паркетом бальных залов, роскошных платьев, вальсов, головокружительно красивых мужчин, бросающих на тебя возбуждающе-опасные взгляды, — снова пыль, стада коров, грубые мужланы с грязью под ногтями, приевшаяся рутина жизни на ранчо. Чтобы заставить себя забыть об этом, Тори одарила своего восхитительного кавалера еще одной улыбкой.

— Я думаю, — проговорила она, — у нас хотя бы останутся приятные воспоминания о волшебных днях, проведенных в далеком Новом Орлеане. Разве не так?

— И это все? — Диего был явно разочарован. — Что ж, — вздохнул он, — этого и следовало ожидать. В конце концов, вы еще ребенок и не знаете, какую страсть мужчина может испытывать к женщине.

Тори была возмущена тем, что Диего считает ее ребенком.

— Я знаю о жизни гораздо больше, чем вы думаете, сеньор! — обиженно выпалила она.

Диего изучающе посмотрел на нее:

— Что ж, если так… Могу ли я надеяться, что разлука для вас столь же тяжела, как и для меня?

— Разумеется! — поспешила уверить его Тори. Лицо ее светилось надеждой и возбуждением, и то же самое читала она в его лице. — Будь моя воля, сеньор, — добавила она, — я бы сделала так, чтобы этот вечер никогда не кончался!

Диего прижал ее к себе. У Тори кружилась голова от его близости.

— Уверяю тебя, — произнес он, — мы найдем способ продлить этот вечер. Обязательно найдем!

Они вышли на середину зала и закружились в танце. Взгляды всех присутствующих были обращены на них, но Тори сейчас не видела ничего, кроме жгучего взгляда дона Диего.

Глава 2

Драй-Уэллс был небольшим пыльным городишком на территории штата Нью-Мексико. Почтовые кареты, как и телеграфные линии, обходили его стороной. А ближайшая железнодорожная станция располагалась в ста милях к северу от городка. Чужие здесь попадались редко: мало кто специально поедет в этот забытый Богом и людьми городишко или станет случайно проезжать через него.

С юга и запада Драй-Уэллс был окружен горным хребтом Хатчет, а к северу и востоку от городка тянулась бесконечная пустыня. В городе были два постоялых двора, один магазин, салун, банк и католическая церковь, служба в которой велась лишь по праздникам, не считая венчаний и крещений. Население насчитывало чуть более двухсот человек. Около двадцати из них были индейцами, мексиканцами либо метисами, остальные жили вблизи Мейн-стрит, основной улицы городка, либо работали на ранчо Каса-Верде.

Ранчо было расположено на возвышенности, находившейся милях в пяти к югу от городка, откуда хорошо просматривался как сам городок, так и мексиканская граница. Из окон своего дома, который можно было назвать настоящей крепостью, Кэмп Мередит имел возможность обозревать окрестности на десять миль вокруг в любом направлении. Достаточно было одного взгляда на огромный каменный дом на вершине холма, чтобы любой работник ранчо сразу почувствовал, что за ним наблюдают день и ночь, где бы он ни находился. Работники ранчо, по сути дела, были такой же безраздельной собственностью Мередита, как и ранчо.

Несмотря на то что в последнее время у Кэмпа не было особых дел в городе, он почему-то зачастил в салун — должно быть, его огромный дом казался ему пустым без Тори. В салуне по крайней мере всегда чувствовалась жизнь. К тому же от местных сплетников Кэмп надеялся узнать хоть что-то о своей дочери. Даже невеселая правда лучше, чем полное неведение.

Кэмп сидел в углу, медленно потягивая виски. Сейчас, в самой середине дня, в салуне не происходило ничего необычного. Пара потрепанных ковбоев перекидывалась в карты, одна из девиц сидела за пианино, подбирая мелодию, несколько мужчин, прислонившись к стойке бара, говорили о женщинах. Но один человек, стоявший чуть поодаль от остальных со стаканом бурбона в руках, привлек внимание Кэмпа. Незнакомец выбрал это место явно не случайно — отсюда улица просматривалась так же хорошо, как и все помещение салуна. Но чаще всего жесткий взгляд останавливался на Кэмпе.