Двадцатый век Анны Капицы - [115]
В музеях внутри не была (ведь весь город — музей), почему-то не хочется. Стыдно, конечно, может, пойду еще. Была в Пушкине у Тани [Вечесловой] несколько раз. Ходили в парк и в Екатерининский дворец, в нем восстановлено несколько зал (или залов?) и весь фасад со стороны парка. Как-то и приятно, и грустно. <…> Мечтаю 9-го попасть к Вам[162] — но как? Я „безлошадная крестьянка“. Может, Вы меня кому-нибудь подсунете?
Крепко Вас целую в фаюмский портретик[163]…»
Анна Алексеевна — Валентине Михайловне
«12 декабря 1960 г., Москва
…Очень без вас скучно, когда вы опять будете с нами? Тут в продолжение 10 дней мы были в окружении американцев с Пагуошской конференции. П. Л. с ними заседал и беседовал. А я развлекала дам и кормила делегатов обедами, ужинами и т. д., так как П. Л. постоянно их приводил домой. Я до того доамериканилась, что мой английский стал с американским акцентом.
Дамы были очень забавные, некоторые хорошо говорили по-русски, потому что родились здесь. Другие рассказывали мне, как все знакомые и незнакомые в Америке, узнавая, что они едут в Москву, приходили в ужас, считая, что это безумно опасно для жизни, что надо думать о детях и не ездить в такие опасные места! Другие говорили, как в первое время они думали, что у нас на улице с ними могут быть грубы, узнав, что они американцы могут быть неприятности, и как постепенно с каждым днем они все больше и больше удивлялись, что ничего не происходит и, очевидно, это все выдумки.
Один вечер в Академии был не совсем обычный. Все началось чопорно и торжественно, но понемногу народ веселел, оказалось, что один из американских делегатов привез с собой аккордеон, который он принес в Академию. На удивление чопорных академиков, этот американец снял пиджак и начал играть. Все развеселились, начались песни, танцы, даже китайцы начали водить хоровод с американцами! Но все же это все показалось неприличным, и около 11 часов начали тушить свет. Если бы нас всех не вытурили, то веселье продолжалось бы до утра. П. Л. заметил, что, вероятно, со времени Ломоносова ничего подобного в Академии не было…»
«18 апреля 1961 г., Высокие Татры
…Вот мы опять гуляем по нашей милой Чехословакии, солнечно, как-то не жарко, хорошо ходить ногами по горам. Мы, конечно, страшно радовались и удивлялись полету Гагарина, теперь уже Луна совсем доступна. Но тут же начались неприятности на Кубе. Для чего людям драться, когда можно так хорошо занять свое время и свою энергию.
Перед поездкой сюда я получила письмо из Ленинграда о Кижах. Это все возможно, и даже очень просто. Пароход отходит из Ленинграда в понедельник и возвращается в субботу. Он довольно комфортабельный и останавливается в разных интересных местах, в Кижах и на Валааме. Так что готовьтесь. <…> Привет от П. Л. Целую Вас…»
Валентина Михайловна — Анне Алексеевне
«1 апреля 1962 г., Москва
Дорогой Фаюмчик!
Очень без Вас пустынно в Москве (вернее, в моей душе, т. к. Москву я так еще и не видела, да и не хочу) и как-то ненадежно. Вот видите, как Вы меня развратили и избаловали Вашим вниманием!
…Последние дни мело снег, и он на ходу таял, туманы, тьма и гадость. Вот сегодня проглянуло солнце, и я вылезла на улицу. Запах воздуха — понравился, хоть он и попахивал бензином. Голубей что-то осталось мало — их, говорят, ликвидируют из-за заразы какой-то, которую они распространяют.
Вот Грэм Грин в романе „Суть дела“ говорит: „Истина никогда, по существу, не приносит добра человеку — это идеал, к которому стремятся математики и философы. В человеческих отношениях доброта и ложь дороже тысячи истин“.
Читаю сейчас Стефана Цвейга — „Бальзак“. Не нравится, т. к. Цвейг вскрывает истины, о которых я бы не хотела знать. Может, он завидует Бальзаку? Правда, я прочла еще только 1/3 книги.
В „Известиях“ прочла (к вопросу о хорошем вкусе): „В одном уральском городе в ходу аспидно-черная шаль с золотым полумесяцем и надписью — „уж полночь близится, а Германна все нет““. Это страшнее голубых кошек! И вот еще прелесть из „Лит. Газеты“: „В. Кондратов написал книгу, тираж 25 000 экз. Костромское изд. Книга называется „Грамматические загадки““. И вот из нее:
Прелесть! Правда?
Позавчера, 28-го, в 9 утра мне позвонила Ек. Павл. [Пешкова]. И трагическим голосом, задыхаясь, сказала, что ей никак не удается склеить свой дом. Оказалось, что она говорила о дне рождения (28-го) Ал. Макс. и что ей не удалось устроить встречу даже самых близких — Тимоша на даче (В. Ф. довел ее до спазм мозга), дети „в каникулах“ в Барвихе, а Марфа и Дарья — как всегда, плевать хотели на дедушку, тем более что доходы с него кончились. Ек. Павл. все же поехала за цветами и к Кремл[евской] стене — их возложить. Бедняжка очень расстроена. (А мне опять стало противно писать воспоминания!)
Может, к Вашему возвращению буду уже „завлякательной“, и Вы меня позовете в гости и смотреть уточек, которые, наверное, уже тоже вернутся на Ваш прудик.
На веточках вишни (Ваших) расцвели 4 цветочка, очень чахлых, а потом все зелененькие завязи начали осыпаться — пришлось выбросить, хоть и грустно было.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.