Двадцать три ступени вниз - [156]

И вот теперь Соколов признался своему собеседнику, что весной и летом 1918 года текинцы по тайному приказу Деникина и Алексеева рассеялись по Уралу, притаились в екатеринбургских предместьях, стягивая на подступах к дому Ипатьева невидимый пояс осады. То были отчаянные, от ненависти потерявшие голову люди, «и если они не совершили тогда нападения на особняк, то не в последнюю очередь потому, что, условившись с ними об одновременном совместном ударе, чехи в первой половине июля замедлили штурм Екатеринбурга».[53]

Несколько ранее, 10 июня, группа белых офицеров под командованием капитана Ростовцева и есаула Мамкина пыталась прорваться из предместий в город, намереваясь освободить и увезти царскую семью из заключения. Рабочему конному отряду во главе с П. 3. Ермаковым удалось эту банду перехватить и уничтожить.

Прежде чем покинуть наконец город, чего настойчиво требовали от них местные власти, Жильяр и Гиббс (как рассказывает теперь тот же бывший лейтенант Соколов) неоднократно звонили британскому консулу в Екатеринбурге Томасу Рестону, спрашивали у него советов и указаний, просили его принять какие-либо меры защиты и спасения царской семьи. К тому времени Рестон изрядно набил руку на шпионско-диверсионных махинациях в глубине России, одновременно обслуживая несколько постоянных господ и заказчиков: с одной стороны — посла Бьюкенена, бывшего его непосредственным шефом; с другой главу британской военной миссии в России генерала Альфреда Нокса, как прежде его коллегу в сходной функции Сэмюэля Хора;[54] с третьей — лондонский центр Интеллидженс сервис. Будучи по натуре в общем и целом оптимистом, британский резидент на Урале — по нынешнему утверждению американского автора — в общении с Гиббсом и Жильяром якобы проявил определенный «пессимизм».[55] Он будто бы выразил мнение, что «в данной обстановке иностранное вмешательство только повредило бы узникам Ипатьевского дома» «перед лицом наличных сил Красной гвардии попытка царской семьи бежать была бы безумием это-то и навлекло бы на нее наибольшую опасность».[56]

Утверждение сомнительное: вся деятельность Рестона на востоке России была сплошным и наглым вмешательством в русские дела; «пессимизм» же Рестона не только не побудил его оказать сдерживающее влияние на подпольные банды головорезов, готовивших рабочему населению города ночь длинных ножей, напротив, Рестон обеспечивал их оружием, форсировал их боевую подготовку, требовал от них дисциплины и повиновения, координировал их взаимодействие. Последнее обстоятельство особенно существенно, если учесть разномастность сколоченных просвещенным дипломатом вооруженных банд. Дело в том, что группы этих «шуанов русской контрреволюции», численность которых американский автор оценивает в 5 тысяч человек,[57] были в то время рассредоточены по нескольким городам: в Казани, Симбирске, Перми, Алапаевске и Екатеринбурге. В частности, одной из таких групп, участвовавших в заговоре и повиновавшихся консулу Рестону, был сербский батальон под командованием майора Благотича, он охранял в Казани русский золотой запас, еще в 1915 году вывезенный сюда из Петрограда. 6 июля 1918 года в Симбирске, в гостинице «Троице-Спасская», открывается инспирированное Рестоном военное совещание, посвященное вопросу о мерах к освобождению царской семьи.

Председательствует на совещании полковник Каппель (тот самый, который позднее возглавит колчаковские соединения в Сибири). Присутствуют среди прочих: бывший думец, видный белогвардейский политикан Фортунатов; кадетский деятель инженер Лебедев; руководитель оперативного отдела подпольной организации капитан Степанов. Решение, единогласно принятое совещанием, гласит:

«Ночью штурмовать дом Ипатьева. Внимание красной гвардии отвлечь выступлениями в Перми и в других ближних городах. Выделить особую офицерскую команду, которая уведет семью в тайное убежище; операция сочетается с мощным славянским (то есть белочешским. — М. К.) наступлением, которое желательно назначить примерно на 15 июля».[58] Для уточнения сроков и согласований с командованием легиона «командируется в район Екатеринбурга капитан Степанов».

…Не успел Степанов ступить на екатеринбургский перрон, как был задержан сотрудниками уральской Чека.

Одни подпольные группы чекистами раскрыты и обезврежены; члены других таятся, вглядываясь в пылающий горизонт — они еще верят, что дождутся своего часа. Заговорщиков много: еще весной, устремившись вслед за царской семьей, монархические группы перебазировались из Сибири на Урал, постарались обосноваться поближе к дому Ипатьева. Набежала сюда и многочисленная императорская родня; в том числе группа великих князей, ранее высланных из Петрограда в Вятку: они притаились в городе и подключились к участию в заговорщических кружках, интригуя и подстрекая.[59] Зафиксированы несколько попыток антантовских офицеров проникнуть в ипатьевский дом: в одном случае с подложным «разрешением Москвы», в другом — с подделанным пропуском Уральского Совета, в третьем — со ссылкой на необходимость проконсультировать с бывшим верховным главнокомандующим план союзнических операций лета 1918 года…