Двадцать три ступени вниз - [131]

Эти утверждения противоречат фактам, приводимым другими, не менее осведомленными очевидцами и участниками событий. Разумеется, в составе отряда охраны были и люди отсталые. Некоторые из них дали монархистам сбить себя с толку, даже подкупить. Но таких — единицы. В целом, как свидетельствуют события, отряд конвоя представлял собой довольно дружный, демократически и революционно настроенный солдатский коллектив, что не умаляется ни его формальным (все более ослабевавшим) повиновением полковнику Кобылинскому, ни тем, что солдаты в караулке иногда играли с Николаем в шашки.

Впрочем, объявив всю охрану контрреволюционной на одной странице, Авдеев на другой странице признает, что «также среди нее (охраны) было и довольно сильное демократическое настроение»…[64]

Конвой встревожен подпольной возней вокруг дома. По совету местных большевиков инициативная группа созывает общее собрание отряда; избран солдатский комитет. Председатель комитета подпрапорщик Матвеев побывал в Тобольском Совете, поделился своими сомнениями и беспокойством с депутатами из большевистской фракции. Они посоветовали ему и его товарищам держаться настороже, пообещали помощь и внимание, сказали, что сообщат обо всем в Омск, которому Тобольск подчиняется административно. Пока же пусть отрядный комитет соберет солдат, пусть сами обсудят положение, надо послушать, что скажут люди.

Собрались, пригласили комиссара, попросили его объясниться. Панкратов с места в карьер заявляет, что солдаты «суются куда им не положено» и что все происходящее — «не их ума дело». Поднялся шум. Солдаты запротестовали. По предложению Матвеева, отряд принимает решение: заключенных поставить под более строгий надзор; свитских, расселившихся по городу, заставить перебраться в корниловский дом; внутри и вне губернаторского дома усилить караулы; по ночам выставлять дополнительные посты; ввести круглосуточную патрульную службу в районах, прилегающих к зданию; вокруг усадьбы поставить забор; огородить у дома площадку, куда заключенные могут выходить на прогулку в определенные часы; хождение по городу всем свитским и прислуге запретить.

Татищеву и Долгорукову после собрания сказано, чтобы перестали шататься по городу, а то «получат по шеям». За них обиделся полковник Кобылинский. Он предупреждает Матвеева, что теперь отряду следует ждать «крупных неприятностей». «За что?» — спрашивает Матвеев. «За самоуправство и хулиганство», — отвечает полковник. «От кого?» Этого Кобылинский определенно сказать не может, но на всякий случай стращает солдат то «германским императором», то «английским королем», которые, дескать, раньше или позже разыщут обидчиков своего родственника — бывшего царя. Но фронтовиков-георгиевцев, в боях не раз глядевших в лицо смерти, запугать Вильгельмом трудно.

Тайно понукаемые из губернаторского дома монархические группы готовятся к выступлению. Их активность в Тобольске особенно возросла к концу семнадцатого — началу восемнадцатого года. К этому времени монархисты располагают в Западной Сибири крупными денежными средствами, боевыми кадрами (главным образом офицеры, бывшие жандармы, бывшие активисты распавшихся после февраля черносотенных организаций). Они находят опору в реакционно настроенных слоях местного населения — среди кулаков, торговцев, чиновников. Советская власть в этих районах еще не окрепла, кое-где не сразу и установилась. В центре Временного правительства уже нет, а на местах его органы власти и агенты продолжают действовать. В Тюмени на одной улице располагаются два штабa: один записывает в Красную Армию, другой вербует в белые. Отпору концентрирующимся в губернии силам контрреволюции препятствуют меньшевики и эсеры, имеющие большинство и в тобольском, и в тюменском Советах.

Заговорщикам удалось проникнуть в отряд охраны губернаторского дома. Помог им в этом Кобылинский. Они купили несколько слуг, солдат и поручика Малышева, которые обязались по сигналу открыть нападающим ворота и другие входы и «помочь заключенным безопасно уехать».[65] Агентом германской секретной службы является в доме фрейлина Софья Карловна Буксгевден, родственница известного деятеля «Союза русского народа», организатора террористических актов черной сотни в 1905–1906 году. К германскому послу в Москве Мирбaxy информация поступает главным образом от этой особы.[66] Не лишены оснований высказывавшиеся в двадцатых годах предположения, что таким же осведомителем Мирбаха и его помощника (первого советника) Рицлера был в Тобольске и Кобылинский.[67]

Заговорщических групп было несколько. В их числе: петроградская Маркова 2-го (ее главным агентом в Тюмени был некий офицер Сергей Марков); московская — «монархического центра» Нейгардта – Будберга (ею был заслан в Тобольск Кривошеин, еще при Временном правительстве обосновавшийся здесь на нелегальном положении); распутинская (в центре Вырубова – Ярошинский, представителем в Тюмени Соловьев); гермогеновская (точнее — священника Беляева, связанная с матерью бывшего царя); офицерская группа «Союз тяжелой кавалерии» (с конца семнадцатого года — центр в Берлине, филиалы в Петрограде и Киеве) и другие. Все эти организации соперничали и друг с другом, зачастую враждовали (каждая претендовала на роль единственного спасителя семьи Романовых), что отчасти мешало осуществлению их планов.