— «Я! — произнес он, несколько комично задрав подбородок. — Я! Такое понятное и родное! Ровное и ясное, ну разве что иногда облачко наплывет… На самом же деле наше «Я» необычайно многогранно, но мы пользуемся всего несколькими гранями. Мы привыкли к их проявлению в нас или нас в них и считаем, что это и есть наше «Я». Как часто говорим мы с вызовом: «Да чтобы я!.. Да никогда!..» И вдруг делаем, притом не ужасаясь, а как нечто само собой разумеющееся то, что «никогда на свете», и оправдываем свой поступок сложившимися обстоятельствами. Что происходит с нами?! — высоко подняв плечи, воскликнул он так, что Туров в ответ тоже пожал плечами. — Кто живет в нас? Что такое «Я»? — продолжал задавать вопросы собеседник. — Величина не постоянная. Изменчивая, уклончивая, лживая. Как же можно верить чужому «Я», если не знаешь, что выкинет собственное? — с такой безысходной тоской спросил он, что Турову стало неловко. — Но! — вдруг бодро поднял указательный палец собеседник. — Люди, отличающиеся постоянством — плоские, неинтересные натуры. Их «Я» — это не сверкающий на тысячи ладов алмаз, — особенным тоном произнес он, — а ровный одноцветный камень. Большинство же сверкают лукавыми глазами, лгут словами, убивают поступками, но при этом безапелляционно заявляют: «Я на это не способен!» Увы! Способен и на это и на то… И даже на то ужасное, о чем и думать не смел… — он неожиданно умолк, но через мгновение заключил с усмешкой: — Внутренний многогранник переворачивается, и происходит, на первый взгляд, казалось бы, невероятное. Но ведь зато с ними не скучно… с многогранными натурами?! — попытался он заглянуть в глаза Турову.
Филипп сидел, опустив голову. Внезапно он вздрогнул, точно от громкого звука, раздавшегося во сне, и услышал, что объявили посадку на его рейс. Он подозвал официанта, расплатился и поспешил к стойке регистрации билетов. Но, сделав несколько шагов, остановился, обернулся и взглянул в сторону стола… за которым никого не было.
