Двадцать первый: Книга фантазмов - [63]
— Кто это? — спросил он, ища подтверждения зародившейся надежде.
— Louise Ciccone, вот кто, дорогой! Более известная как Мадонна! — послышалось с другой стороны.
— Майя! — крикнул он в трубку, пытаясь перекричать гул Mariahilfer Straße, рев пылесоса в комнате и оглушительный стук своего сердца. — Майя, ты!
— Войди в мессенджер. Я хочу тебя увидеть, — сказала она.
Появилось имя пользователя «Maja091», сочетание ее имени и старого телефонного кода Скопье. Гордан щелкнул мышкой, и на экране возникло лицо Майи. Гордан принялся внимательно рассматривать маленькую картинку. Что это — фотография Майи или ее реальное изображение в данный момент?
— Гордан! — закричала Майя с отчаянной радостью, звук запаздывал и приходил чуть после движения губ. — Гордан, где ты?!!
Тут он заметил, что камера на его компьютере направлена к потолку и снимает пожарные детекторы и угол окна.
— Эй! — сказал он, повернув камеру к себе. — Как ты?
В другой стороне мира показалось его лицо.
— Ты стал еще красивее. Австрия хорошо на тебя действует… — ответила Майя и всхлипнула на экране.
— Ты вспоминаешь меня? — спросил Гордан и попытался ее развеселить на ломаном английском: — Ми: Гордан фром Скопье. Ю: Мей афтер Септембер илевен. Ай кот ю он дэ нет. Ви мит он дэ интернет. Мейк лав ин дэ сайберспейс. ОК?
— Ага, — сказала она и засмеялась, смешивая улыбку со слезами. На экране Гордан видел ее взволнованное и, может быть, поэтому казавшееся ему еще более привлекательным лицо.
— Эй, битте зер! Кайн емоцион! Их бин айн Остерайхер йецт. Емоцион ист балканиш реакцион! — продолжил он в том же духе, говоря так громко, как только мог. — Виен ист зер шен штад мит дер Шенбрун унд дер Музик Фераjн, мит Густав Климт, дем Югенштил, Хундертвасер унд ди Моцарт кугелн…
Уборщица, услышав, что он коверкает немецкий, укоризненно посмотрела на него и продолжила чистить пылесосом дорожку.
— Гордан! — прервала его Майя с ноткой отчаяния в голосе. — Я хочу, чтобы ты приехал сюда. Ты мне нужен! Я не могу без тебя. Я тебя, дурака, так люблю!
79
Привыкнув к полутьме подземного хода в Волчани, профессор Климент Кавай успешно продвигался по широкому коридору. Он миновал точку, до которой дошел в прошлый раз и, несмотря на то, что его недавно ушедший друг Стефан Пипан был тверд в своем намерении, надеялся, что тот передумает ехать в подземное путешествие в Париж и что они увидятся здесь вновь. От того, однако, не было ни слуха ни духа. Движение в подземном проходе было весьма оживленным, но Кавай, уже привыкший к фантомам и призракам, которые чередой проходили по старому туннелю, обращал внимание только на тех, кто, как ему казалось, того заслуживал. Мимо него прошел отряд бородатых повстанцев с гранатометами и винтовками через плечо, они направлялись к Охриду и без всякого интереса скользнули взглядами по его лицу. Потом он посторонился, чтобы пропустить шайку грабителей, пробежавших мимо и оставивших за собой запахи пота, табака и пороха. За ними прошагал толстый немецкий путешественник, который шел с книгой в руках и разглагольствовал вслух на тему того, что топоним Охрид происходит от немецкого слова Ochse, что означает вол, а Охридское поле от Ochsenfeld. Сразу после него прошла длинная цепочка людей, которые устало плелись один за другим с пустыми обожженными глазницами — в них профессор узнал побежденных воинов царя Самуила[88]. За ними проследовали еще целые армии других привидений: солдаты провели мимо Кавая молчаливую колонну людей разных возрастов в современной одежде, на которой была пришита большая желтая звезда Давида… Профессор прижался к стене и с близкого расстояния наблюдал за людьми, глаза которых были полны страхом и отчаянием. Заключенные, подгоняемые угрозами охранников, держали путь к выходу из подземного хода с другой стороны, по направлению к которому медленно, теперь уже в полной тишине, двинулся и Кавай.
Неожиданно в далекой тьме длинного коридора Кавай увидел свет и два человеческих силуэта. Он погасил лампу, начав медленно и осторожно приближаться к теням. Было очевидно, что люди вели приятную беседу, судя по тому, что время от времени, прерывая ее, они громко смеялись. Один из собеседников, пожилой человек в старинном городском костюме XVIII века — в кафтане, отделанном собольим мехом, и расшитом серебром жилете, сидел на большой мраморной глыбе. Перед ним, с записной книжкой в одной руке и карандашом в другой, стоял молодой человек, одетый на европейский манер, с крючковатым носом, зализанными назад волосами и красиво подкрученными усами и что-то объяснял первому, указывая на камень. Находившиеся поблизости керосиновые лампы бросали необычные двойные тени на неровные стены подземного хода. Вдруг старший из собеседников встал, а молодой человек с усами стал внимательно осматривать камень, на котором тот только что сидел, занес что-то в записную книжку, потом поклонился в знак благодарности, нагнулся, взял одну из ламп и быстро зашагал вглубь коридора. Старик снова уселся на глыбу.
Кавай включил фонарик, и старик заметил это. Не успел Кавай с ним поздороваться, как тот сам обратился к нему.
Другая, лучшая реальность всегда где-то рядом с нашей. Можно считать её сном, можно – явью. Там, где Муза может стать литературным агентом, где можно отыскать и по-другому пережить переломный момент жизни. Но главное – вовремя осознать, что подлинная, родная реальность – всегда по эту сторону экрана или книги.
Задача Дэниела – влюбить в себя Наташу за сутки. Задача Таши – сделать все возможное, чтобы остаться в Америке. Любовь как глоток свежего воздуха! Но что на это скажет Вселенная? Ведь у нее определенно есть свои планы! Наташа Кингсли – семнадцатилетняя американка с Ямайки. Она называет себя реалисткой, любит науку и верит только в факты. И уж точно скептически относится к предназначениям! Даниэль Чжэ Вон Бэ – настоящий романтик. Он мечтает стать поэтом, но родители против: они отправляют его учиться на врача.
![Дорога на Астапово [путевой роман]](/storage/book-covers/0d/0d3eff381510d60707faca801c2c03f72f6e0b07.jpg)
Владимир Березин — прозаик, литературовед, журналист. Автор реалистической («Путь и шествие», «Свидетель») и фантастической прозы («Последний мамонт»), биографии Виктора Шкловского в «ЖЗЛ» и книги об истории автомобильной промышленности СССР («Поляков»). В новом романе «Дорога на Астапово» Писатель, Архитектор, Краевед и Директор музея, чьи прототипы легко разгадать, отправляются в путешествие, как персонажи «Трое в лодке, не считая собаки». Только маршрут они выбирают знаковый — последний путь Льва Толстого из Ясной Поляны в Астапово.
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о том, как в ремесленнике и подмастерье рождается Мастер и Художник. Как высокий и прекрасный Дар высвобождается из пут повседневности. Как сквозь пошлость проступают искусство и красота — в мире, где «слишком мало мечтают и слишком часто случаются всякие непотребства». Это история странствий, становящихся паломничеством, в процессе которого герой с легкостью перемещается из Европы середины XIX века — в античные Афины, в средневековый Багдад, даже на Луну. История рождения шедевров, когда мучительность и трагизм, чудодейственность и грандиозность — всегда рядом.
«Водная пирамида» — роман автобиографический, бытовой, одновременно — роман философский и исторический, открывающий широкую картину балканской жизни. Центральный герой романа, Отец — беженец, эмигрант, который ищет пристанище для себя и своей семьи. По-балкански неспешно автор расплетает перед читателем «запутанные и частенько оборванные нити судеб» в поисках выхода из «балканского лабиринта».