Двадцать первый: Книга фантазмов - [22]
— Рэп. Теперь там играют East Coasthiphop — попытался объяснить Гордан, но женщина его не слушала. Она продолжала:
— …а ты, ты стоишь и смотришь, сбитый с толку светом, льющимся с разных сторон. Купаешься в его лучах. Неоновые блики бегают по твоему лицу, а город вокруг тебя сияет огнями. Прогуливаешься по Бродвею, и вдруг кто-то тебя окликает… — она обратилась к Гордану: Как вас зовут, молодой человек?
— Гордан.
— Так вот, — продолжала она, — кто-то зовет вас: «Гордан! Гордан!» Вы оборачиваетесь. И не можете поверить своим глазам. В двух шагах от вас, с сигаретой в руке, с неподражаемой, очаровательной улыбкой стоит…
— Ба, да кто же? — неожиданно ляпнул мужик в фуражке железнодорожника.
— Фрэнк. Фрэнк Синатра, — сказала дама Гордану, не обращая внимания на старика.
— Бэд Бо, госпожа. Да Гагста. Так его называют. Он — мой любимый рэпер. Это крутая музыка. Не поймите меня превратно, но Синатра давно мертв.
— Для кого как, молодой человек, для кого как! — не сдавалась женщина. И продолжала в том же духе с мечтательной улыбкой на лице: — Впрочем, не важно… Пусть будет этот ваш… Одним словом, он стоит в дымке тумана и разогретого асфальта на освещенной улице и приглашает вас, удивленного и растерянного, выпить с ним по рюмочке в баре, тут, по соседству, на тихой улочке за углом… Так, а?
— Возможно… А вы откуда знаете? — Гордан удивленно посмотрел на женщину.
— Из опыта, юноша, — улыбнулась пожилая женщина. — Это снилось и моему поколению. Я, знаете ли, учительница… Второе послевоенное поколение. В этой стране все мечтают об одном и том же. Меняются только имена звезд и места. Мое поколение бредило Гарри Джеймсом, Эстер Уильямс и Калифорнией. Вы вот грезите Нью-Йорком и этим, как его, гангстером. Я — той эпохой и Синатрой. Модель одна и та же. Ничего нового, молодой человек.
— Ничего нового, — повторил вдруг, на этот раз как-то задумчиво, тип в железнодорожной фуражке. — И мы так себе представляли… Американских гангстеров. Не только я, все в нашем квартале. Будто мы в Чикаго, ну, знаешь, в то время — Элиот Несс, сухой закон… А ты, парень, точно глотнуть ракийки не хочешь? Смотри, потом пожалеешь.
— Нет, не хочу! — наотрез отказался Гордан.
— Перестаньте же надоедать нам своими выходками! — вдруг резко одернула мужичка и женщина.
— О, и тетку прорвало! Да вы, я гляжу, спелись с эмигрантом! Поздравляю! — с ненавистью сказал ей в ответ старик. — Ну, а сон-то твой, парень, — старая сказка…
— …знаете, все было так же и раньше. Тогда в моде был Париж… — она стала говорить чуть громче, стараясь не обращать внимания на задиристого человечка. — Восточный экспресс. Поезд, курсировавший по маршруту Стамбул — Париж — Лондон и обратно…
— Алле-ретур, — влез в разговор железнодорожник. Обращаясь к Гордану, он сказал: Да всё осталось прежним. Вы похожи на нас. И никуда ты от этого не денешься. Все здесь — алле-ретур.
— Я ни на кого не похож, — накинулся на него Гордан, — даже на отца. Я на себя похож. У меня больше общего с каким-нибудь парнем из Вайоминга, чем с вами…
— Ладно, раз так, я тогда похож на Хамфри Богарта из фильма «Африканская королева».
— Видите, какие вы, — не выдержал Гордан, — как карикатуры из прошлого века.
Женщина с удивлением посмотрела на Гордана. Она никак не ожидала от него такой реакции.
— Точно! — упорный железнодорожник был явно доволен тем, что ему наконец-то удалось вывести парня из себя. — И мы водили дружбу с ханум, с революционерами, с пашами и беями. Я лично из табакерки Гоце Делчева[12] выгреб на сигаретку, а Кемалю Ататюрку[13] взамен старой фески новую меховую шапку продал. Тут, в Скопье, ее приобрел, у одного скорняка. Про Гоце и Кемаля ты, надеюсь, слыхал?
— И про Тито еще! — добавил раздраженно Гордан.
Такого поворота старик никак не ожидал.
— Э, нет! Про него я и слышать не хочу! — резко сказал железнодорожник после небольшой паузы.
— Про него словенцы открыли специальный веб-сайт.
— Что, что про него открыли словенцы? — переспросил скандальный тип фальцетом — со злобой и с интересом одновременно.
— Страницу в интернете, — попыталась, явно нервничая, объяснить ему женщина.
— Страницу, большое дело… Нас заставляли толстенные книги читать про этого говнюка, не то что страницу…
— Бесполезно ему объяснять, молодой человек, — сказала женщина поучительным тоном, пытаясь продолжить прерванный разговор с Горданом. — Ни у кого больше нет фантазии. А особенно у вашего поколения. Видятся вам старые сказки о мире. Разве вы не понимаете, что весь мир теперь здесь. Сегодня, в принципе, мир там, где страшнее всего.
— Мир — не тут, а в другом месте, — резко возразил Гордан. — Здесь только их телевидение. Они хотят смотреть про нас в новостях. А я не хочу, чтобы на меня смотрели на CNN или ВВС, будто я зверь какой из африканского сафари. Я хочу жить своей жизнью. И не желаю быть статистом в их новостях. А от таких, как вы, меня просто тошнит. Старые дураки, только языком чесать можете…
— Не хочет он, видите ли! А кто тебя спрашивает! — взвился мужичок. — Так этот свет устроен. Как цирк. Одни, как мы, укрощают медведей, рысей и волков, а другие на это пялятся, щелкают семечки и смеются над нами.
Другая, лучшая реальность всегда где-то рядом с нашей. Можно считать её сном, можно – явью. Там, где Муза может стать литературным агентом, где можно отыскать и по-другому пережить переломный момент жизни. Но главное – вовремя осознать, что подлинная, родная реальность – всегда по эту сторону экрана или книги.
Задача Дэниела – влюбить в себя Наташу за сутки. Задача Таши – сделать все возможное, чтобы остаться в Америке. Любовь как глоток свежего воздуха! Но что на это скажет Вселенная? Ведь у нее определенно есть свои планы! Наташа Кингсли – семнадцатилетняя американка с Ямайки. Она называет себя реалисткой, любит науку и верит только в факты. И уж точно скептически относится к предназначениям! Даниэль Чжэ Вон Бэ – настоящий романтик. Он мечтает стать поэтом, но родители против: они отправляют его учиться на врача.
![Дорога на Астапово [путевой роман]](/storage/book-covers/0d/0d3eff381510d60707faca801c2c03f72f6e0b07.jpg)
Владимир Березин — прозаик, литературовед, журналист. Автор реалистической («Путь и шествие», «Свидетель») и фантастической прозы («Последний мамонт»), биографии Виктора Шкловского в «ЖЗЛ» и книги об истории автомобильной промышленности СССР («Поляков»). В новом романе «Дорога на Астапово» Писатель, Архитектор, Краевед и Директор музея, чьи прототипы легко разгадать, отправляются в путешествие, как персонажи «Трое в лодке, не считая собаки». Только маршрут они выбирают знаковый — последний путь Льва Толстого из Ясной Поляны в Астапово.
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о том, как в ремесленнике и подмастерье рождается Мастер и Художник. Как высокий и прекрасный Дар высвобождается из пут повседневности. Как сквозь пошлость проступают искусство и красота — в мире, где «слишком мало мечтают и слишком часто случаются всякие непотребства». Это история странствий, становящихся паломничеством, в процессе которого герой с легкостью перемещается из Европы середины XIX века — в античные Афины, в средневековый Багдад, даже на Луну. История рождения шедевров, когда мучительность и трагизм, чудодейственность и грандиозность — всегда рядом.
«Водная пирамида» — роман автобиографический, бытовой, одновременно — роман философский и исторический, открывающий широкую картину балканской жизни. Центральный герой романа, Отец — беженец, эмигрант, который ищет пристанище для себя и своей семьи. По-балкански неспешно автор расплетает перед читателем «запутанные и частенько оборванные нити судеб» в поисках выхода из «балканского лабиринта».