Двадцать четвертая буква - [58]

– Насколько?

– Вымогательство, рэкет, пять обвинений в избиении при отягчающих обстоятельствах. И на закуску главное… похоже, Салазар завербован Арийским братством.

– Он вроде бы немножко не той национальности.

– Во Флориде групп ненависти больше, чем в любом другом штате. Более того, омега, символ, нарисованный умирающим священником, увязывается с крайне правой экстремистской группировкой из Тампы. Они называют себя «Орден Омега». Они, в частности, проповедуют, что насилие – пригодное средство и оправдано их целями. Своего рода джихадистское кредо. Люди с навыками Салазара – вольнонаемные. Эти группы не предлагают им присоединяться. Их нанимают в качестве инструкторов.

– И чему они учат?

– Ясно как божий день – убивать.

– Неужели им нужны дополнительные занятия?

– Нет, Шон. Им нужны люди, которые могут обучить искусству бесследного убийства.

– Бесследного?

– Они называют это «непыльной чисткой».

– Как он сделал со Спеллингом и отцом Каллаханом. Теперь нужно добавить еще одного.

– Кого?

– Охранника УИН, назначенного стеречь Спеллинга. Люди из офиса шерифа округа Вэлуш нашли его тело в пригороде. Преступник застрелил его в упор. Изобразил самоубийство. Не оставив следов, как ты сказала.

– Ты думаешь, это Салазар?

– Он или кто-то, связанный с ним и с Руссо. Этот человек исключительно точен, расчетлив и очень быстр. За пару часов он убил трех человек, кто мог связать Руссо с убийством одиннадцатилетней давности. Я знаю, что Руссо послал Салазара, чтобы тот запугал и избил Барби Бекман.

– Откуда ты знаешь?

– Она в «Джексон Мемориал», несколькими этажами ниже палаты Руссо.

– Я так понимаю, ты навестил обоих.

О’Брайен промолчал.

– Шон, нам известно, что Руссо использует свой клуб в качестве прикрытия для наркотиков. Эти люди настолько глубоко сидят в картеле, что у них десятки подставных компаний. Они дружат кое с кем из мафиозных семей Майами и дотягиваются до их близких родственников из Нью-Йорка и Чикаго. Одна из придурей Руссо в том, что он любит побарахтаться среди моделей, в мире музыки и кино. Клуб «Оз» обеспечивает ему подходящие условия. Салазар – один из десятка профи, что у него есть. Ты не потянешь на армию из одного человека. Это самоубийство.

– Время Чарли Уильямса на исходе. У меня нет выбора.

– Ты готов напасть… позвони мне, о’кей? Пока, Шон.

В окно такси О’Брайен увидел скоростной моторный катер, скользящий по стеклянной поверхности залива Бискейн. О’Брайен набрал Рона Гамильтона.

– Тебе может позвонить Руссо и отказаться от всех обвинений.

– И почему он откажется?

– Потому что знает: это в его интересах. Но он наверняка не позвонит, пока я не решу вопрос с Карлосом Салазаром.

– Где Салазар?

– Я начну с тренажерного зала на Шестой улице, потом поеду в биллиардный зал «Стикс» в Маленькой Гаване. Если в этих местах его нет, может, кто-то подскажет, где его искать.

– И что ты собираешься делать? Шон, Христа ради, ты даже не можешь его арестовать. У тебя есть доказательства его связи с убийствами Спеллинга, священника или охранника?

– Пока нет. Но он едва не убил Барби. Ты сможешь задержать его за это.

– Так ты хочешь, чтобы я был там… Вопрос только в том, нужен ли я тебе в качестве прикрытия или в качестве человека, который возьмет для тебя Салазара?

– Ты должен прийти один. Любой другой человек из твоего отдела попытается арестовать меня. Ты возьмешь Салазара, пока он не улизнул. А я добуду гвоздь, чтобы прибить его хорошенько.

– Сдается мне, он сможет улизнуть разве что из зала суда.

– Согласен, – улыбнулся О’Брайен. – Но могу поспорить, что Руссо уже предупредил Салазара. Так что будь осторожен на подходе.

– Когда?

– Мне нужно заехать еще в одно место. Увидимся через час. Рон…

– Да?

– Спасибо.

66

Солнце уже заходило, когда О’Брайен выбрался из такси перед небольшим домиком, прячущимся за старыми баньянами и террасами цветущих бугенвиллей. Дом был построен в конце пятидесятых. Средиземноморский стиль. Бежевая штукатурка фасада скрывалась за листьями баньянов. Розовые кусты нуждались в обрезке. Пока О’Брайен шел по дорожке из речного камня, он вдыхал запахи свежескошенной травы, роз, банановых перцев и цветущей мимозы.

О’Брайен постучал в дверь и стал ждать, глядя на шмеля, парящего над желтыми барвинками. Дверь открылась, и мужчина под семьдесят уставился на О’Брайена поверх очков для чтения. Мужчина не казался удивленным. Густые, как заросли его роз, брови, добрые голубые глаза, растрепанные седые волосы и обожженные солнцем предплечья. На нем были застиранные купальные трусы и футболка с майамскими «Дельфинами».

– Я тебя узнал, – сказал Такер Хьюстон. – Как ты, Шон?

– Отлично. Давно не виделись, Такер. Можно поговорить с вами?

– Заходи.

О’Брайен проследовал за Такером Хьюстоном через дом к широкой летней террасе у маленького бассейна.

– Присаживайся, Шон. Прости за беспорядок. Силы природы берут верх. Где бы я ни оставил книгу или журнал, они становятся неподъемными, и потому я редко убираю с тех пор, как ушла Маргарет. Хочешь выпить что-нибудь?

– Нет, спасибо. Мне жаль слышать о Маргарет. После смерти Шерри я вроде как оторвался от жизни.

– И ты уехал из Майами. Потом я отошел от дел. Думаю, мы оба объявили об уходе, но, судя по «Геральд», ты вернулся, и об этом знает весь город.