Два Яна - [5]
Войтек из Подебрада, самый сильный рядовой в роте, ударил себя по колену.
— Вот это лихо! Главнокомандующего! Если б полковник знал, он произвел бы тебя в унтер-офицеры.
— Перчатка висела у нас на стене, так уж из поколения в поколение повелось. Вы ж понимаете: семейная память. Трофей. Как знамена в соборе. Ну вот, когда немцы пришли и двинулись обходом по домам и квартирам, как только они вошли в комнату…
— Опознали перчатку? Быть не может!
— Чья перчатка, они догадаться не могли, конечно, но что это немецкая рыцарская и трофейная, нельзя было не узнать, так как над перчаткой была надпись: «Танненберг, 1410». Это они помнят. И старший из коричневых рубашек сорвал перчатку тотчас со стены и хряснул меня ею по щеке так, что сбил с ног, а щеку пробил до кости.
— Арестовали тебя?
— Ну, конечно. Три месяца пробыл в тюрьме, все прошел, что полагается. Наконец невтерпеж стало, заявил о желании идти к ним в армию добровольцем сражаться во славу фюрера.
— Против пращура, стало быть, — сказал из темноты насмешливый голос, и Ян сразу узнал его: Божен Штитный, которого все в роте считают коммунистом. Два раза уже вызывали его в особый отдел, но отпускали: берегут, наверное, — снайпер!
— Так-то ты помнишь о Танненберге! Действительно, стоило держать пятьсот лет стальную перчатку на стене!
— Что такое вы говорите о Танненберге?
Солдаты быстро обернулись на нежданную немецкую речь. И вытянулись: капитан, командир роты.
— Кто тут болтал о Танненберге, я спрашиваю!
Любор выдвинулся, как всегда, с легкой ужимкой.
— По поводу надписи, которая была на доме… Мы выспрашиваем друг друга, что это за Танненберг. Тут некоторые говорят, будто это битва была пятьсот лет назад, в которой славяне разбили немецких рыцарей… Так в школах учили…
Плечи капитана затряслись, лицо налилось кровью.
— Вот… За то, что в школах ваших учили подобному наглому вранью, их и закрыли! При Танненберге не славяне разбили немцев, а немцы славян. Шестьсот лет назад, да! Славное время, когда наши предки устраивали «балы» этим дикарям. Весело в те времена жили! Нагрянут на славянские пограничные земли, — нежданно, как незваный гость на свадьбу, мужчин перебьют, поскольку у них скверная манера была браться за топоры и ножи — другого оружия у мужиков этих не было, — где им было бороться с рыцарями, закованными в сталь! Даже перчатки рыцари носили стальные. А остальных — мужчин и женщин — вязали и гнали за собой. Славяне были сильны, выносливы, непритязательны в пище и способны целый день работать. Поэтому не только пользоваться, но и торговать ими было выгодно. Рыцари истребляли славян беспощадно. Они показали этим мужланам, что такое германский гнев. Мы продолжаем их дело. Как фюрер сказал, мы продолжаем движение, которое остановилось шестьсот лет назад.
— Слова фюрера мы все читали, — отозвался из рядов слегка насмешливый голос. — Но разрешите спросить, господин капитан: почему же движение остановилось после такой победы?
Капитан прикусил досадливо губу. Не надо было напоминать слова фюрера — они пришлись совсем некстати. Конечно, в немецких учебниках это разъяснено, но когда говоришь с этими чехами… Он ответил однако, уверенно и веско ставя слова, как будто действительно читал по учебнику, который нельзя оспаривать:
— Рыцари вернулись в свои земли после победы, потому что погода была очень плохая. Ненастье. Распутица. В этих условиях невыгодно было продолжать поход.
Капитан шагнул вперед и положил руку на плечо Любора.
— А теперь ты скажи, кто тут у вас распускал басни о каких-то славянских победах?
— Я не помню, — пробормотал Любор. — Так, вообще, говорили…
— «Вообще»? — усмехнулся офицер, и пальцы в коричневой добротной перчатке сжались крепче. — Тебе придется вспомнить. И вспомнить вполне точно.
Тесный солдатский круг разомкнулся. К капитану подошел Божен Штитный. Он вытянулся во фронт.
— Это я говорил, господин капитан. Мне на днях рассказал о Танненберге один из наших солдат.
Капитан, сощурясь, оглядел Штитного.
— Кто именно?
Божен ответил без запинки, стоя на вытяжку:
— Матвей из Янова.
— Матвей из Янова? Тот, что пропал без вести в бою семнадцатого?
— Тот самый, — хладнокровно подтвердил Божен. — Он сказал еще…
— Постой, постой! — воскликнул, словно осененный мыслью, капитан. — Матвей? Это дает нить… Я готов поклясться, что оно так и было.
— Так точно, — кивнул Божен, — оно так и было.
Кто-то засмеялся в ночи. Капитан выругался сквозь зубы: с этим сбродом надо быть особенно осторожным.
— За доклад о Матвее благодарю, — кивнул он Божену. — Это подтверждает некоторые о нем сведения. А что касается вранья, то его и опровергать, собственно, не приходится. Как могли бы мужики, не имеющие представления о военном искусстве, вооруженные чем попало, победить цвет европейского рыцарства, лучшую военную силу того времени! Даже идиоту должно быть ясно, что ничего подобного не могло быть! Не могло быть!
Он помахал пальцем перед носом Божена и ушел тем же неслышным шагом, каким появился.
III
Божен выждал, пока окончательно стих легкий шорох капитанских подошв по мокрой траве, и обернулся к товарищам.
— Слышали? Он сам себя выдал, нахальный враль. После победы ушли из-за дождика к себе — на шестьсот лет! Не ушли, а бежали — как зайцы!
Лето 1942 года. В советской прифронтовой полосе немецкий «Юнкерс» выбросил группу парашютистов, но не смог уйти через линию фронта и был сбит истребителями.Выпрыгнуть с парашютом удалось только двум немецким летчикам. Ветер понес их на советские позиции, и, заметив это, один из немцев на глазах у изумленных красноармейцев прямо в воздухе начал стрелять в другого члена экипажа…
А н н о т а ц и я р е д а к ц и и: В настоящее издание вошёл историко-революционный роман «Накануне», посвященный свержению царизма, советского писателя С. Д. Мстиславского (1876 — 1943).
Мстиславский(Масловский) Сергей Дмитриевич.Книга поистине редкая — российская армия предреволюционной и революционной поры, то есть первых двух десятилетий уходящего века, представлена с юмором, подчас сатирически, но и с огромной болью о разрушенном и ушедшем. […] В рассказах С. Мстиславского о предвоенной жизни офицеров русской армии чувствуется атмосфера духовной деградации, которая окутывает любую армию в мирное время: ведь армию готовят для войны, и мир на нее, как правило, действует расслабляюще.
Для читателя будет несомненным открытием незаслуженно забытый приключенческий роман Сергея Дмитриевича Мстиславского «Крыша мира». Роман откровенно авантюрный, да еще с изрядной долей фантастики. Но, как свидетельствует сам автор, «в обстановке сказочного сада Пери и «Пещеры Александра» даже научный работник, антрополог, теряет на короткий момент грань между действительностью и «сказкой».Романы эти интересно и полезно прочитать в любом возрасте.
Эта повесть — историко-библиографическая. Она посвящена жизни и деятельности Николая Эрнестовича Баумана (1873–1905) — самоотверженного борца за дело рабочего класса, ближайшего помощника В.И.Ленина в создании и распространении первой общерусской марксисткой газеты «Искра».
Документальное свидетельство участника ввода войск в Афганистан, воспоминания о жестоких нравах, царивших в солдатской среде воздушно-десантных войск.
Знаменитая повесть писателя, «Сержант на снегу» (Il sergente nella neve), включена в итальянскую школьную программу. Она посвящена судьбе итальянских солдат, потерпевших сокрушительное поражение в боях на территории СССР. Повесть была написана Стерном непосредственно в немецком плену, в который он попал в 1943 году. За «Сержанта на снегу» Стерн получил итальянскую литературную премию «Банкарелла», лауреатами которой в разное время были Эрнест Хемингуэй, Борис Пастернак и Умберто Эко.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.