Роуэн ушла в свою комнату. Брэнт обнаружил, что стоит у ее дверей. Не задумываясь над тем, что делает, Брэнт постучал и, имитируя бас Стива, сказал: «У вас нет аспирина? У Натали очень болит голова».
— Одну секунду, — отозвалась Роуэн. Дверь открылась, и в то самое мгновенье, когда ее глаза расширились от удивления, Брэнт поставил ногу в дверной проем. Роуэн возмущенно прошипела:
— Убирайся вон, Брэнт!
Но он уже протиснулся внутрь и закрыл за собой дверь.
Роуэн стояла перед ним босая, две верхние пуговицы ее рубашки были расстегнуты. Она была великолепна: матово-белая кожа, пышные волосы пылают подобно яркому костру.
— Уходи и оставь меня. Ты очень хорошо умеешь это делать.
— Ради Бога, Роуэн, не вороши прошлое!
— Мне противна твоя ложь, твои увертки... Хотя чего еще можно ожидать от такого человека, как ты!
Брэнт не выдержал. Переполненный нахлынувшими на него чувствами, он сказал:
— Я не уйду, пока ты не согласишься уделить мне пять минут.
— Я не уделю тебе даже десяти секунд!
— Не будем же мы притворяться целых две недели. Я проделал этот путь не для того, чтобы любоваться парой старых голубей.
Роуэн разозлилась на себя. Ведь она решила быть сдержанной, холодной, максимально скрывать свои чувства. Пока у нее это не очень хорошо получалось. Намеренно понизив голос, Роуэн сказала:
— Так поделись, для чего ты приехал сюда, Брэнт?
Он пристально посмотрел на нее. Для чего он приехал?
Он и сам не понял, что заставило его произнести эти слова:
— Потому что я хотел увидеть тебя.
— Ты меня увидел, — совершенно безразличным голосом отозвалась Роуэн. — Теперь можешь возвращаться в Торонто. Или в любое другое место земного шара, о котором ты потом сможешь написать. Куда угодно, лишь бы подальше от меня.
— Я больше ничего для тебя не значу?
Роуэн прикрыла глаза.
— Если ты хочешь знать, смогу ли я когда-нибудь забыть тебя, то я отвечу: нет. Обида, причиненная тобой, слишком глубока. Если ты хочешь знать, хочу ли я возобновить отношения с тобой, — мой ответ тот же по той же причине.
— Ты изменилась.
— Хочу надеяться, что это так.
— Я сказал это не как комплимент. Прежде ты никогда не была такой ершистой.
— В этом ты виноват.
— И никогда не была стервой.
— Я бы могла поспорить с этим. Но мне не хочется тебе ничего объяснять, и вообще, нам не о чем говорить. — Роуэн резко провела рукой по волосам и глубоко вздохнула, чтобы скрыть свое волнение. — Это действительно глупо — сейчас обмениваться оскорблениями. Сегодня был трудный день, я устала и хочу спать. Я скажу тебе только одно: я совершила ошибку, когда согласилась выйти за тебя замуж. Эта ошибка обошлась мне слишком дорого. Теперь я, наконец, освободилась от прошлого. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — на первом же самолете вернуться в Торонто и не вспоминать о моем существовании.
Каждое ее слово больно ударяло его. Неужели она действительно так изменилась? И что еще более горько — неужели в этом, как она сказала, виноват он?
Роуэн подняла телефонную трубку.
— Я даю тебе десять секунд, а потом вызываю администратора.
— Действуй, — протянул Брэнт с нарочитой медлительностью. — Пусть все узнают, что я твой бывший муж. Я расскажу об этом Натали, после чего, уверен, она оповестит об этом всю группу.
— Ты не сделаешь этого!
Лицо Брэнта расплылось в улыбке.
— Я всегда предпочитал нечестную борьбу, разве ты забыла?
— Брэнт, не делай этого. Ты еще больше все усложнишь.
— Если верить тебе, то хуже уже быть не может.
Она глубоко вздохнула и сказала твердо:
— Что мне тебе сказать? Я все еще помню то время, когда мы были счастливы. И когда ты вот так врываешься в мою комнату и собираешься выставить на всеобщее обозрение мою личную жизнь, я начинаю сомневаться, был ли ты вообще когда-нибудь таким, каким я тебя любила. Не создавай мне новых проблем, Брэнт. Пожалуйста.
В голосе Роуэн зазвучали прежние знакомые интонации. Потрясенный, он пробормотал:
— У тебя есть кто-нибудь?
— Нет, — ответила она спокойно. — Но я хочу, чтобы был.
Облегчение и досада боролись в душе Брэнта: он никогда не собирался задавать ей этот вопрос. Куда делась его осмотрительность, его удивительное умение контролировать разговор и получать от собеседника даже ту информацию, которую тот и не собирался ему раскрывать?
Позволить женщине взять над собой верх? И он, Брэнт Кертис, это допустит?
— Один поцелуй. В память о прошлом.
На ее лице появился испуг. Она схватила телефон и закричала:
— Еще один шаг, и я сообщу всем, что ты — всемирно известный журналист Майкл Бартон.
«Майкл Бартон» — был псевдоним Брэнта, и только горстка людей знала, что Брэнт Кертис и Майкл Бартон — один и тот же человек. Это была тайна, которая помогала ему, Брэнту Кертису, в качестве квалифицированного специалиста по ведению переговоров, свободно въезжать в любую страну, которую ему предстояло изучить.
Было совершенно ясно, что она не шутит.
— Что с тобой, Роуэн? Боишься, что поцелуй закончится в постели?
— Посмотри в словаре, что означает слово «развод». Даже если бы ты остался последним мужчиной на земле, я бы не легла с тобой в постель.
— Неудачный штамп, дорогая.
Роуэн с трудом удержалась, чтобы не швырнуть в него телефон.
