Мужчина мрачно взглянул на Брэнта.
— Это не ваше дело! Сопляк слезливый! — продолжал он отчитывать сына. — Я думал, что из тебя получится настоящий мужчина, а не маменькин сынок! Но я сделаю из тебя человека, даже если для этого мне придется от всего отказаться!
Брэнт сжал кулаки.
— Вы не правы, так нельзя.
— Если мне нужен будет ваш совет, я вам об этом скажу!
— Нельзя научить ребенка мужеству, унижая его публично.
Отец мальчика все более напоминал Брэнту Дугласа Кертиса.
— Не суйте свой нос в чужие дела, — отрезал мужчина. — Отправляйся в свою комнату, Филипп, и сиди там, пока не научишься вести себя достойно.
Филипп обиженно сопел. Но, взяв свое игрушечное ведерко, он неожиданно сказал:
— Спасибо, мсье Брэнт, замок был очень хороший.
— Замок был прекрасный. — сказал Брэнт. — Мне было очень интересно строить его с тобой.
Брэнт смотрел вслед мальчику и его отцу. Он словно увидел себя и своего отца, вернувшись на тридцать пять лет назад! Каждый его нерв обнажился и болел. Воспоминания были невыносимы.
Растревоженный воспоминаниями, Брэнт чувствовал себя таким же ранимым, как пятилетний ребенок. Он направился в гостиницу. Ему хотелось побыть одному. И тут он увидел Роуэн. Она сидела в шезлонге, наблюдая за ним. Брэнт понял, что она все слышала.
— Шпионишь за мной? — проговорил он с явным раздражением, подходя к ней.
Она выдержала этот удар и, взяв его за руку, сказала:
— Не надо, Брэнт.
Он высвободил свою руку.
— Я иду к себе номер. Только не нужно идти за мной. Я хочу побыть один.
— Брэнт, я не знаю, что там случилось, но...
— Конечно, не знаешь! Что же ты тут делала?
— Я не шпионила за тобой! Мы вернулись раньше, я пошла к тебе в номер, но, не обнаружив тебя, подумала, что ты на пляже.
— И выбрав удобную позицию, стала подглядывать!
— Мы теперь вместе, разве ты не понимаешь? Ты узнал себя в этом малыше? Себя и своего отца?
Брэнт нахмурился. Его лицо стало жестким.
— Держи свои выводы при себе. Это касается только меня, Роуэн.
Она вспыхнула.
— Опять убегаешь?
— Не преувеличивай. Я всего лишь отправляюсь в свой номер. Не в Афганистан.
— Не притворяйся, ты прекрасно понимаешь, что в данном случае это одно и то же! Пожалуйста, позволь мне прийти к тебе. Я не буду ничего говорить, не стану тревожить тебя. Я только хочу быть рядом.
— Нет.
Брэнт хотел остаться один. Уединение требовалось ему сейчас как лекарство.
А Роуэн продолжала говорить. Сквозь туман боли, он слышал ее голос:
— Ты не должен говорить «нет».
— Я не желаю, чтобы за мной шпионили. У каждого должна быть своя частная жизнь. И тебе лучше это принять.
— Нет, если ты собираешься жениться на мне, — сказала Роуэн, выделяя каждое слово.
— Ты хочешь распоряжаться моим телом и душой?
— Не распоряжаться, а быть с тобой одним целым.
— Ты сейчас очень похожа на того психиатра, которого навязывали Габриэль.
Брэнт издевался над ней, понимая, что ведет себя безобразно. Роуэн грустно смотрела на него. Затем сказала упавшим голосом:
— Если ты перестанешь убегать от себя и осознаешь, что я нужна тебе, у нас все получится.
Что он мог ей ответить в таком состоянии?
— Только не приходи и не ищи меня. И ночью тоже.
— Я не приду, — ответила она с каменным выражением лица. — Можешь не волноваться на этот счет.
Брэнт захлопнул за собой дверь номера и направился в ванную. Его тошнило. Он почувствовал слабость в коленях, подставил голову под холодную воду, затем зашел в спальню и упал ничком на кровать.
Роуэн плавала вдоль берега, пока не почувствовала, что сердце стало биться спокойнее. Тогда она вышла из воды и вернулась в гостиницу. Там приняла душ, переоделась и села на кровати. Сегодня ночью она не будет с Брэнтом. Он снова не впустил ее в свою душу. Но осознание этого не рассердило ее. Она чувствовала себя побежденной, испуганной и очень одинокой.
За годы их брака Брэнт никогда не вспоминал об отце. Когда он еще ухаживал за ней, она иногда задавала ему совершенно невинные вопросы о его семье. Он рассказывал очень коротко о матери и ни слова не говорил об отце. Но в то время она была так влюблена в Брэнта, что не настаивала. Теперь Роуэн поняла, что Дуглас Кертис, убивая животных, что-то убил и в душе своего сына.
Не он ли заставил Брэнта еще в детстве научиться глубоко прятать свои чувства, а во взрослой жизни находить особое удовольствие в игре с опасностью? И не потому ли Брэнт так замкнулся, что маленькая сценка на берегу возродила страшные воспоминания?
Она не знала ответов на эти вопросы. Единственный, кто мог ей помочь, был Брэнт. Но он не пожелал. Если он не захочет и дальше разговаривать с ней на эту тему, значит, все, конец.
Роуэн посмотрела на часы и увидела, что пора идти на ужин. Брэнт в ресторане не появился.
— Мы уже увидели всех птиц, которые указаны в программе. Возможно ли ускорить на день наше возвращение домой? — спросила Мэй.
— Я постараюсь это уладить.
— Только не подумайте, что эта просьба связана с вами. Вы — изумительный руководитель. Мы замечательно провели время, — сказала Пэг.
Все согласно закивали.
— Спасибо, — сказала Роуэн, — сегодня после ужина я постараюсь решить этот вопрос по телефону.
Но как ей уладить свои дела?
