Два товарища - [37]

— Яки очки?

— Я в городе одного человека видел, в темных очках, и еще подумал: вроде он мне знакомый, а не припомню кто. А это ты… — Епифан Кондратьевич сердито подергал себя за кончики усов. — Значит, это ты шел из комендатуры? И Галаган с тобой вместе.

Полищук пренебрежительно отвернулся, сказал, обращаясь к доктору, которого, видимо, считал здесь главным:

— То вы его спытайте, на що вин до комендатуры ходыв та с Галаганом водку пыв?.. Бачь, як злякався! — победоносно показал Полищук на обомлевшего старика.

Еще не успели все прийти в себя от этих страшных слов, как Полищук вдруг прыгнул, опрокинул старика, который было шагнул к нему, и побежал со двора.

Это была ошибка — развязать Полищуку ноги, и он постарался воспользоваться ею как можно лучше. Надеялся ли он, что моряки не станут стрелять из опасения попасть в своих, приметил ли, что Микешин, державший револьвер, опустил его на минуту, пораженный ужасным обвинением, а возможно, именно на это и рассчитывал, но он бежал не оглядываясь и успел выскочить со двора прежде, чем Микешин выстрелил.

Моряки ринулись за ним в погоню. Но сразу за хутором начинались густые заросли дикого орешника. Белая, распоясанная рубаха Полищука мелькнула в них и пропала.

Микешин, считавший себя виновником происшествия, мчался во весь мах своих длинных ног в обход зарослей к речному броду, сообразив, что Полищук кинется туда, и рассчитывал опередить его, так как в зарослях двигаться труднее. Расчет оправдался. Едва Микешин достиг брода и присел в камышах, из орешника высунулась белобрысая физиономия.

Полищук настороженно озирался. Времени у него не было: позади уже слышался треск ветвей, погоня приближалась. Но Полищук был стреляный воробей и не сразу направился к броду. Что-то смутило его. Может быть, шорох камышей, в которых притаился Микешин. Он повел носом, будто принюхивался, и махнул мимо брода вдоль берега.

Микешин поднялся на ноги, тщательно прицелился и выстрелил. Полищук упал. Когда Микешин подбежал к нему, он был мертв.

Так закончилась поганая жизнь Йохима Полищука, последнего из волчьего рода Полищуков.

Глава седьмая

1

Нападение на мыс Хамелеон должно было вызвать ответные действия. В городе могли догадаться, что нападение произведено из этих мест. История с Полищуком означала, что спокойное время кончилось. Нужно было торопиться.

На другой день все обитатели хутора приняли участие в деле, которое задумал Епифан Кондратьевич. Он знал, что сторожевой катер ходит ночью вдоль берега, а к утру возвращается в город. Теперь в городе, наверное, тревога, и катер останавливает каждую рыбацкую лайбу. На этом и построил Познахирко свой план. Он неспроста заговорил два дня назад о румынах. Побывав в городе, потолковав с Михайлюком, он пришел к мысли, что румыны (не офицеры, а солдаты) воюют без большой охоты и совсем не спешат лезть под пули.

Обе лодки — Епифана Кондратьевича и доктора Шумилина — снарядили для рыбной ловли. На одной пойдет сам Познахирко с сыном и дочерью, на второй — Костя и Слава. Моряков поровну распределят по обеим лодкам и укроют вместе с оружием на дне под мешковиной и всяким тряпьем, какое найдется на хуторе, а сверху — ворохом веток, листвы, травы. В том случае, если одна из лодок встретится с катером, вторая должна немедля подойти к катеру с другого борта.

— С двух бортов на абордаж! — объявил свой приказ Епифан Кондратьевич.

Еще было темно, когда он поднял всех на ноги. Первой отвалила его лодка, за ней — лодка Шумилина. Спустились к устью Казанки, преодолели встречное морское течение и повернули в сторону мыса. Предутренний туман лежал, как обычно, низко над морем и скрывал мыс. Чтобы не потерять друг друга из виду, на лодках изредка перекликались.

Шум прибоя становился слышнее. Лодки подходили к мысу. Скоро должен открыться Хамелеон, а за ним — город. Приближаться к нему не было в намерениях Познахирко. Он дал знак поворачивать. Но потому ли, что туман был еще слишком силен или ребята не разобрали сигнала, вторая лодка продолжала идти прежним курсом и уже не откликалась на голос старого лоцмана.

Дело принимало дурной оборот. Если Костя и Слава первыми наткнутся на сторожевой катер, а он, Познахирко, окажется далеко и не услышит… «Эх, недоглядел, старый, зря людей загубишь! Тебе ли за такое дело браться?»

Епифан Кондратьевич сердито посмотрел на дочку. По лицу Насти он понял, что и она встревожена. Но, заметив вопросительный взгляд отца, Настя храбро улыбнулась и налегла на весла. Лодка прибавила ход.

«Ну, — подумал Епифан Кондратьевич, — коли девка не сробела, так мне и вовсе не след!» Он повернул мористее, и лодка понеслась.

У его ног, задыхаясь под ворохом веток и тряпья, лежали, прижатые тесно друг к другу, Микешин, Абдулаев и Зозуля, который и здесь пытался острить. Вдруг Абдулаев толкнул его в бок: чуткое ухо его уловило далекий звук мотора.

— Приехали! — усмехнулся Зозуля.

Действительно, то, чего опасался Познахирко, случилось. Катер выскочил из тумана перед самым носом второй лодки, которую он еще не успел догнать. Сквозь туман донесся отдаленный окрик с катера. Сейчас ребята, как условлено, должны остановиться, и все произойдет совсем не так, как обдумал и рассчитал Епифан Кондратьевич.