Два сына одного отца - [8]

* * *

«Мальчик не дурак, чтобы и дальше работать на меня вслепую… Но без него мне не обойтись», — думал мужчина, глядя на разложенные перед ним документы. Он только начал собирать информацию, ее было мало, и она была общей: где родился, учился, жена, дети. А вот детей-то и нет. И жена — бывшая. Генеральская дочка. Что ж сбежал-то от нее? Дважды… В первый раз аж в Чечню. И папаша не удержал. Или, наоборот, поспособствовал? Беркутов… почему не Щеглов? А ведь это, пожалуй, самое главное, фамилия. Вдруг он ошибся? Глаза глазами, но родственник ли он старому Щеглову? Если не сын, то кто? Сын сестры? Не было у того никакой сестры, уж он-то всю его родословную выучил наизусть. Разобраться нужно срочно, времени остается мало. Запрос сделал, теперь только ждать. А ждать он долго не может. Сжигает его боль, уже и таблетки не помогают. А на уколы подсаживаться не хочется…

Откинувшись в кресле, он уставился пустым взглядом в черный экран телевизора. Ему казалось, он видит там ставшее таким знакомым за последнее время лицо. Боль с новой силой накрыла его. На миг стало нечем дышать. Дрожащей рукой он достал из облатки маленькую капсулу и, не запивая, проглотил.

Глава 5

По полу больничной палаты весело прыгал солнечный зайчик. Все три девушки, лежавшие на кроватях, следили за ним глазами. Зайчик лихорадочно метался с потолка на стены, словно пытаясь найти того, кто ему нужен.

— Это к Вальке, посмотри, Любань! — лениво протянула полная девица с коротким ежиком волос на голове.

— А где она бродит? — свесила ноги с кровати, нашаривая тапочки, та, которую толстуха назвала Любаней. Подойдя к окну, она выглянула во двор. Крепко сбитый парень, задрав голову, смотрел на окно их палаты. В руке он держал маленькое зеркальце.

— Нет твоей Валентины в палате, вышла куда-то, — крикнула ему Люба.

Солнечный зайчик исчез, как и не был. Марина улыбнулась. Голова почти не болела, только тихо ныл шов на ладони. Хотелось пить и домой. По ее подсчетам, Егор Иванович давно должен был съездить к маме на дачу и вернуться с ней. Он чем-то ей нравился… Марина вспомнила, как нес ее на руках к выходу из метро. Первое, что она увидела, очнувшись возле машины «Скорой помощи» — тонкий шрам на щетинистом подбородке, как бы перечеркивающий ямочку посередине. И жесткий, острый кадык. У папы был такой же. Он смешно двигался, когда отец большими глотками пил воду… Как всегда при воспоминании об отце, в горле возник противный комок. Марина судорожно сглотнула. Два года прошло, а привыкнуть, что его нет рядом, она не смогла. И еще ей не хватало бабушки. В тот день, когда папу и бабушку убили, все вокруг вдруг поменяло цвета. Не то чтоб Маринка смотрела до этого на жизнь сквозь розовые очки, но ее окружали в основном друзья и просто хорошие люди. Листья на деревьях были ярко-зеленые, скатерть на столе — чисто-белой, первая морковка на огороде — весело-рыжей. С подругами она не ссорилась, брат Никита был ее защитником, мамина сестра — любимой тетей Лялечкой, соседка тетя Даша — самым любимым доктором, мамуся — любимой подружкой, папа — самым любимым мужчиной, а бабуля — просто самой-самой. И вот один день все отнял. И изменил цвета вокруг. Это она, Марина, тогда взяла мамин телефон, чтобы ответить на звонок. Голос на том конце трубки принес беду. Ее размеры Марина оценила гораздо позже, когда смогла полностью открыть глаза. Весь мир вокруг оказался словно в паутине. Сначала она подумала, что слепнет, потому что не всегда сразу могла «настроиться», чтоб что-то рассмотреть. Только через несколько секунд паутинка немного рассеивалась и предметы приобретали очертания. Краски стали тусклыми, и, что совсем странно, оказалось, что не все люди, которых она знала, на самом деле люди. А звери. А как иначе можно назвать человека, отнявшего у других жизнь? А у оставшихся в живых полжизни? С тех пор Маринка стала бояться. За маму, за себя и за Никиту. Ее пугали мамино молчание и Никиткина ожесточенность. И собственная злость, часто возникающая без причины. Ее пугало то, что они перестали быть добрыми, что мама отгородилась от них с Ником стеной, будто это они были виноваты в смерти отца и бабушки. Потом она поняла, что брат напуган не меньше ее. Они вместе решили, что им поможет только тетя Ляля. Она приехала к ним на дачу в Лесинки, где они жили, запершись от всех родных и друзей. Их с мамой разговор они подслушивать не хотели. Но тетя Ляля, человек обычно очень спокойный и мягкий, на этот раз выговаривала маме громко и резко. Позже они поняли, что так было нужно. Мама, потерявшая всякий интерес к жизни и к ним, ее детям, после разговора с сестрой ожила…

— Голованова! К тебе целая делегация движется по коридору, — голос соседки по палате Валентины заставил Марину очнуться от воспоминаний. Следом за девушкой в палату вошла мама, тетя Ляля и главный врач больницы.

— Вот наша пострадавшая, — Березин усмехнулся одними глазами. — Ну что за семейка у вас, ни дня без приключений! Расскажи-ка нам, красавица, как тебе удалось оказаться в самой гуще событий.

— Я не нарочно.

— Кто б сомневался! К ней тут толпами журналисты и милиция рвутся. Как-никак, один из главных свидетелей!