Два шага маятника - [2]

- Я подъеду к тебе вечером.

- Буду ждать.

Вот гак дела! Отличные дела!

Карел быстро позавтракал, насвистывая веселую мелодию, повязал галстук и, улыбаясь своим мыслям, уже с удовольствием слушал радиоконцерт. Прекрасное начало для нового дня!

Он позвонил в гараж. Машины не оказалось, и он пошел пешком, пробираясь сквозь людскую толпу. Его соотечественники веселились вовсю. Силурийцы танцевали, пели, смеялись, как на карнавальном празднике. В одном месте Карела подхватили девушки. и он, заражаясь их весельем, несколько минут потанцевал с ними. В лабораторию он попал уже за полдень. Ничего! Для такого дня!..

Не все сотрудники оказались на месте. А те, кто пришел, сгрудились у стола и колдовали над картой, обводя красным карандашом границы только что родившегося государства.

Карел заглянул в карту. Силурия получилась не такая уж маленькая. Куда больше герцогства Лихтенштейн и Андорры! Она чуть ли не с Бельгию. А если вспомнить, что в Санта-Рок - в их городе! - находится атомный центр и хорошо оборудованные физические лаборатории, то и в области науки новой государство будет не в последних рядах. Как хорошо, что они с Ласкаром в свое время не поддались уговорам и не остались в Урдоне! Прощай, Бравария! Братья Долли никогда не любили тебя, это уж точно!

Он все-таки вспомнил, что идет рабочий день, и никакие события не могут заслонить от них насущные дела.

- Будьте добры, халат, - сказал он секретарше. - Пора, друзья мои, за работу.

Карел Долли был молод, но преуспевал.

В нору нашего знакомства он представлял собой отличный образец современного ученого даже с внешней стороны. Лицо у него было несколько худощавое, ироническое, бледное более чем нужно в его возрасте; бледность подчеркивалась темными, почти черными волосами, которые он зачесывал назад. Надо сказать, что лежали они вполне прилично: чуть волнисто и вольно, отливая живым природным блеском. Девушки называли Карела, за глаза, конечно, довольно симпатичным и улыбались, вспоминая его мягкую, тихую речь. Он любил шутку и охотно отзывался на нее, смеялся тоже тихо, но как-то всем лицом сразу - и глазами, и губами, и даже бровями. Добавим, что девушки вообще не говорили о Кареле ничего плохого. Такая снисходительность станет понятной, если мы добавим, что Карел был все еще холост.

Когда у человека кабинетный образ жизни, а годы идут своим чередом, он, естественно, начинает полнеть. Карел Долли - приятное исключение из этого правила. У него завидная фигура. Он подтянут, даже, пожалуй, жилист. Любимая его игра - теннис, тут он, можно сказать, мастер. Что же касается силы и выносливости, то Карел, несомненно, мог постоять за себя. Читатель еще будет иметь возможность оценить силу Карела и его спортивную форму. Но главное качество нашего героя все-таки не внешность и даже не обаяние характера, а ум.

Поверьте пока на слово, это умный человек!

В двадцать лет он занимал должность, на которую обычно назначают умудренного опытом доктора наук. В двадцать девять Карел Долли был уже членом Национальной Академии Наук, с ним считались ученые с мировым именем. Для биологии, где каждая тема часто требует многолетнего исследования, молодые ученые просто находка: у них все впереди. А если учесть, что Карел занимался геронтологией - наукой о старении организма, то его молодость и его успехи были находкой вдвойне. Все считали, что от младшего Долли можно ждать много интересного. Он руководил лабораторией. Ходили слухи, что специалисты по гериатрии считают Карела Долли одним из самых способных учителей. Во всяком случае, они выслушивали его лекции с завидным вниманием, а посетив лабораторию Долли, проникались к нему еще большим уважением.

Молодость не мешала биологу Долли быть трезвым и строгим судьей своих коллег. Ученые собеседники даже побаивались его. Во время спора он буквально впивался в оппонента своими темными глазами, лицо его становилось напряженным, он жадно ловил каждое слово. Но если он уличал собеседника в подтасовке фактов или в нелепой гипотезе, куда исчезала его тактичность и доброжелательность! С убийственным сарказмом он развенчивал лжеученого, его глаза гневно блестели. Никакого компромисса в науке Карел не признавал. Более того, он считал, что если человек посвятил себя служению науке, то он должен забыть обо всем остальном.

Спустившись в лабораторию, Карел всецело погрузился в заботы, какими он жил последнее время Спросил у лаборантки:

- Как Эдит?

- Плохо, доктор. Уже три раза давали кислород. Расстройство дыхания, перебои сердца. Я вам звонила домой…

Крольчиха Эдит вот уже много дней задавала ему загадку за загадкой. Старушка очень хорошо вела себя после нескольких инъекций, повеселела, глаза у нее покраснели. Ее взлохмаченная, как и у всех старых животных, шерсть улеглась ровно, и ученый уже подумывал об успехе хемотерапии, но после нескольких обнадеживающих дней крольчиха сдала. Произошли какие-то непонятные изменения в деятельности ее организма, и надежды рухнули. Омоложения, на которое рассчитывал ученый, явно не получилось. А временный подъем сил… Это было не ново для врачебной практики и почти всегда сменялось опаснейшей депрессией.