Два мира - [5]

Дмитрий с облегчением вздохнул, чувствуя, как возвращается из бездны душа. «Как же я падок на всякие воображаемые ужасы», — подумал он и осторожно двинулся вдоль Брамы, отыскивая «секретную тропинку Капитана». Тропинка была на месте. А вот сбоку от нее поблескивал в лунном свете какой-то большой металлический предмет.

Большим металлическим предметом оказался автомат из-под газированной воды. Такие автоматы он видел только в своем счастливом советском детстве. Автомат лежал на боку, он был сильно искорежен и пробит во многих местах — вмятины вместе с рваными дырами, словно по автомату с нечеловеческой силой долбили чем-то тяжелым и заостренным. Вспомнились гномы и их чудовищные топоры. Дмитрия передернуло. Он поспешил покинуть это место.

Вот и дорога на Красный Кут. Прямо перед ним возвышались исполины-тополя. Если глаза не обманывает неверный лунный свет, тополя за девять лет немного подросли. Да, когда-то он знал их по именам. А теперь вот не в состоянии вспомнить ни одного имени. И все равно, здравствуйте, зеленые стражи дороги на Кут. Рад вас видеть снова.

Он вздохнул и двинулся в сторону села. Показались плакаты «времен перестройки». Под тополями было темно — разглядеть, насколько плакаты сохранились, не представлялось возможным. Но он не сомневался в том, что плакаты в прекрасном состоянии. Советские плакаты, бюсты Ленина, красные платочки на головах женщин — ведь все это своего рода бренд Красного Кута. На этом же можно деньги делать. Вот перед Брамой, сдается, что-то пытались строить. Но кто-то помешал.

Лесопосадка кончилась. Взору открылось село. Горели редкие фонари. Светились квадратики окон. Но через село Дмитрий не пошел. Он свернул направо и двинулся дальше по секретной тропинке Капитана в обход села. Теперь он меньше смотрел по сторонам, он шел все ускоряя шаг, он уже почти летел, предвкушая встречу с Капитаном. И так же летели в голове мысли, рассеянные мысли ни о чем.

Несколько раз он с усмешкой вспоминал версию отца Ивана по поводу гипнотических способностей Капитана: что ж, выходит, что он под гипнозом совершает весь путь, от самого своего балкона.

Сбоку от него встала стеной еще одна лесополоса. Тут не было великанов-тополей, деревца были низкорослые, много кустарника, бурелома и мусора с полей. Однако теперь, даже ночью, при луне, он заметил, заметил «краешком глаза» — во второй полосе произошли разительные перемены. Исчезли кучи мусора, исчез бурелом, заметно подросли деревца (те, которые он помнил по прошлому разу). Появилось много новых деревьев. Дмитрий как-то сразу решил, что здесь поработали стражи… Ну, конечно, они, кто еще. Сельчанам нет никакого дела до этой посадки.

Лесополоса вместе с селом осталась позади. Тропинка резко изгибалась, делая дугу, и бежала по чистому полю, прямо к дому Капитана. Дом Капитана был не в самом селе, а немного на отшибе.

Показался желтый огонек вместе с тусклым квадратиком окна. Капитан был дома! Теперь Дмитрий с каждым шагом замедлял ход, а возле дома уже почти крался, как вор. Вот и сад Капитана на заднем дворе — забор стал выше и прочнее, Капитан как бы немного отгородился от мира.

Дмитрий остановился, прислушался. Ему показалось, что в глубине сада журчит вода, как будто в саду забил родник. И в тон роднику журчит чей-то очень мелодичный голос. И второй голос — несомненно, голос Капитана.

Дмитрий двинулся к калитке. Она была открыта. Войдя во двор, он сразу же увидел Капитана. Капитан сидел в легком плетеном кресле, под навесом, почти в саду. Заметив Дмитрия, он бодро встал и тут же едва не повалился обратно, схватившись за грудь. Чья-то высокая стремительная фигура выдвинулась из тени сада, поддержала его за локоть.

Капитан быстро совладал с собой, выпрямился и, сделав шаг вперед, обнял Дмитрия:

— Здравствуй, Дима, как я рад тебя видеть! Как рад! Друг Пестрый не ошибся, ты встретился с Отшельником и благополучно прошел сквозь Браму. И вот ты здесь. Здорово!

— Я тоже рад тебя видеть, Капитан… Кстати, на нас пришельцы напали.

При слове «пришельцы» у Капитана слегка дернулась щека.

— И об этом мы знаем, — тихо сказал он, опускаясь в кресло, — просто не хочется лишний раз этих бесов поминать. Близится время союза, и они сейчас очень активны. Ну, об этом после… А пока… да, где друг Пестрый? Пестрый!

— Он самый, — пропел мелодичный голос; из тени сада выступила высокая фигура с чайником в руках.

Да, это был Пестрый, страж. Но в каком очеловеченном виде! Он был одет в зеленые, в стиле хаки, штаны, зеленую рубаху, его длинные каштановые волосы были подвязаны тесемочкой. А на узком вытянутом лице виднелись роскошные бакенбарды.

Пестрый напоминал образцового классического хиппи-пацифиста. Ну, почти человек — «дитя цветов» двухметрового роста. Немного необычными оставались разве что ярко выраженные каштановые волосы и треугольная форма глаз (да и сами глаза, испускающие искрящие волны радости).

Пестрый поставил чайник на небольшой столик во дворе и кинулся обнимать Дмитрия. Схватив в охапку, он легко, словно ребенка, подбросил его в воздух.

— Ну, здравствуй, здравствуй друг стражей! Здравствуй, друг служителя Кон-Аз-у. Девять лет, девять веков!